Коплан попадает в пекло
Шрифт:
То, что происходит в Польше, Чехословакии и Румынии, Ч неизбежно коснется других стран. Вы согласны со мной?
— Совершенно согласен.
— Коммунистическая диктатура изжила себя. И мы, молодое поколение, хотим обновленного, свободного коммунизма... Если составить каталог ошибок старого руководства, он был бы удручающ! Вы прослушали запись допроса Кельберга?
— Да.
— Обратили внимание, что единственная цель моих шефов — составление обвинительного акта против Германии?
— Да, разумеется.
— Не смехотворно ли это?
— То есть? — спросил Франсис.
— СССР должен единолично управлять миром. Авторитет двух стран, СССР — США, устанавливается для решения проблем международного мира и прогресса человечества. Мы не можем медлить с установлением этого авторитета со всей твердостью, пока Азия не низвергла в хаос центр тяжести нашего цивилизованного мира.
— Китай? — поинтересовался Коплан.
— Нет, — категорично возразил Васильев. — Китай не опасен даже с атомной бомбой. Китай — это нечто вялое, мягкое, инертное. Настоящая опасность таится в Японии.
— Некоторые так считают, — подтвердил Франсис.
— Взрывная сила Азии — это Япония. Японцы постепенно возвращаются к своей старой идее Великого Возрождения. Я не обвиняю их и даже не порицаю, более того, я считаю, что они сами не осознают своей силы. Но факт налицо: Япония стоит во главе Азии, являясь эквивалентом Германии в Европе. И Запад должен защищаться, если он не хочет попасть в ранг слаборазвитых стран.
Васильев взглянул на часы:
— Вы наверняка хотите узнать, куда я веду?
— Я слушаю вас с большим интересом.
— Предлагая вам освободить Кельберга, я преследовал цель предложить вам одну сделку.
— К несчастью, Кельберг мертв!
— Я не мог этого предвидеть, но смерть Кельберга не меняет моих планов... Нам было известно, что Кельберг связан с японской сетью, руководимой Гансом Бюльке. Я хотел предложить вам следующее: вы забираете Кельберга и в обмен помогаете уничтожить японскую сеть шпионажа. В конечном счете сведения, собранные Кельбергом, предназначались для Токио, и, следовательно, Бюльке наносил ущерб не только соцстранам, но и Франции. Вы имеете контакт с организацией Бюльке?
— До прослушивания записи допроса Кельберга я никогда не слышал ни о Бюльке, ни о его организации.
— Теперь вы в курсе дела. Располагая архивами и шифровками Кельберга, взялись бы вы за это?
— Я должен доложить об этом своему директору.
— Само собой разумеется. Мое предложение остается в силе: если вы согласны начать наступление на Бюльке, я снабжу вас всей информацией, которой располагаю.
— Каким образом?
— Через друзей в Вене. Вы сообщите о вашем решении по тому же каналу. Идет?
— Хорошо, — согласился Коплан.
— Очень рад с вами познакомиться, господин Коплан. Такие люди, как вы, я, Хора и Клаус Налози построят завтрашний мир. А ископаемых сдадим в Исторический
Они крепко пожали друг другу руки.
— Я высажу вас у озера Флореаска, — сказал Васильев. — Когда вы возвращаетесь во Францию?
— Завтра же.
— Будьте осторожны с документами Кельберга.
— Не беспокойтесь, я приму все меры предосторожности.
На следующий день в Париже Коплан имел долгую беседу со своим директором. Внимательно выслушав подробный отчет Коплана о пережитых им в Бухаресте приключениях, Старик вздохнул:
— Я подозревал, что Кельберг работал не только на нас, тем не менее его смерть — это большая потеря. Не скроют вас, что я был потрясен, услышав имя Ганса Бюльке.
— Вы его знаете?
— Не знаком с ним лично, но в прошлом много о нем слышал. Я думал, что его уже давно нет в живых. Бюльке осуществлял связь между немецкими и японскими секретными службами во время войны. Любопытно, как ему удалось уйти от возмездия?
— Вы ничего не слышали о нем в последнее время?
— Абсолютно ничего. Два года назад на моем горизонте появился Гельмут Баутен.
— Посредник Бюльке?
— Да... Он очень ловко наладил контакт с одним из наших коммерческих атташе в Бангкоке. Он не знал, что атташе уже работал на меня.
— Риск неизбежен в нашей профессии.
— Да, это известно. Я дал зеленый свет развитию этих контактов, но Баутен, видимо поняв свою ошибку, больше не объявился.
— Мне ничего не удалось выяснить.
— Вам не кажется, что мы могли бы снова попробовать?
— Это заманчиво. Вы могли бы возобновить контакт под предлогом передачи архивов и шифровок покойного Кельберга. Но в таком случае нужно действовать очень быстро.
— Что вы решили в отношении Юрия Васильева?
— Если японцы с их устрашающей жизнеспособностью и безудержным динамизмом действительно станут лидерами в Азии, то нам всем придется решать очень трудные проблемы. В частности, России, имеющей с ней оспариваемые территории... Для нас же первостепенной задачей является нейтрализация Бюльке.
— Васильев пообещал передать нам ценную информацию, если я принимаю предложение.
— Мы можем обойтись без него, — прогремел Старик. — Не откладывая в долгий ящик, нужно выйти на Гельмута Баутена. Сейчас у нас достаточно шансов. Позднее посмотрим, понадобится ли нам вступать в диалог с Васильевым.
При этих словах Старик придвинул к себе папку, лежащую на краю стола.
— Вот фотография Ганса Бюльке, — сказал он, протягивая Коплану пожелтевший снимок. — На фото ему лет сорок — сорок пять. Значит, сейчас ему должно быть под семьдесят.
Коплан внимательно посмотрел на снимок. На нем был изображен атлетического сложения высокий мужчина, худощавый, с крупными чертами лица и густой шевелюрой, спадающей на большой выпуклый лоб. Франсис заметил:
— Даже четверть века спустя такого человека легко узнать. У него лоб ученого старых времен.