Коптский крест. Дилогия
Шрифт:
– Новейший образец, только в этом году поступила в продажу! Система, доработанная господином Джоном Браунингом [96] , а выпущена на фабрике в Винчестере. Это переделка модели семьдесят шестого года под мощный патрон сорок пятого калибра – по-нашему, четыре с половиной линии. Вот, изволите видеть, – окошко для снаряжения магазина патронами на казенной части. – И он перевернул винтовку, демонстрируя офицеру нижнюю часть казенника. – А вот в системе Генри, что вы, ваш сокобродь, давеча рассматривали, надо снимать всю эту трубку, наполнять патронами, а потом ставить ее на место. Неудобно-с, да и засорить легко. Не сомневайтесь, ваш сокобродие, самая наилучшая система, только что получена из Америки, останетесь довольны!
96
Гениальный оружейник, будущий создатель автоматического пистолета и многих других известнейших образцов стрелкового оружия.
И в подтверждение этих слов приказчик набил магазин винчестера патронами. Затем, действуя скобой затвора, он выщелкнул их один за другим – выброшенные патроны звонко раскатились по полу.
– Прошу вас, попробуйте…
Офицер ловко повторил манипуляции с заряжанием винтовки, приложил оружие к плечу, переводя прицел с одной звериной головы на другую. Оружие ему понравилось.
– Спасибо, братец, прелюбопытнейшая штучка. Я, пожалуй, пришлю за ней на днях.
– Не извольте беспокоиться, ваш сокобродие, – угодливо склонился приказчик, оценивший тот факт, что моряк даже не поинтересовался стоимостью дорогой винтовки – а значит, в средствах не был ограничен, – в лучшем виде на квартиру доставим, останетесь довольны. Адресок позволите?
Лейтенант, слегка кивнув, вытащил из-за обшлага богатый кожаный бумажник с накладными серебряными уголками и извлек из него прямоугольник визитки.
– Вот, спросить лейтенанта Никонова. Так я жду, любезнейший…
– Разумеется, ваш сокобродие, непременно, а как же, сегодня же и пришлем, – зачастил приказчик. – Может, еще что-то интересует, так вы только скажите, мы мигом!
– Масло не забудь. Да, и патронов еще приложи, три коробки. Четыре с половиной линии, говоришь?
– Так точно-с, ваш высокобродие, четыре с половиной, по пятьдесят патрончиков в коробочке, один к одному, как огурчики!
Лейтенант согласно кивнул, давая понять, что разговор окончен. Приказчик кинулся к дверям – распахнуть тяжелые створки перед солидным покупателем, но моряк вдруг остановился и поднял палец:
– А скажи-ка мне, что это за мальчуганов я встретил на выходе из твоей лавки? Вроде они с покупкой были. Что, в Первопрестольной теперь дети револьверами обзаводятся?
– Ну что вы, ваш сокобродие, какие дети? Вполне даже сурьезный молодой человек, да и законом не запрещено!
– Да, братец, знаю, – снисходительно обронил офицер. – Не сомневаюсь, что в вашем заведении закон чтут. Но все же – не показалось ли тебе странным, что ребенок пришел покупать револьвер? Что за систему он, кстати, выбрал?
– Так ведь револьвер системы Галана, флотскую модель! – охотно ответил приказчик. – Весьма толковый молодой человек оказался и в оружии, сразу видно, осведомлен. Только вот… – приказчик невольно запнулся. Было видно, что он прикидывает – стоит ли и дальше откровенничать с не в меру любопытным посетителем? Хотя, с другой стороны, такой солидный клиент…
Лейтенант понимающе усмехнулся самым уголком губы и как бы невзначай положил ладонь на стекло прилавка, под которым красовалась продукция американской оружейной фабрики мистера Кольта. А когда моряк убрал руку, на прилавке остался пятиалтынный.
Приказчик мгновенно понял намек. Незаметным движением он смахнул монету куда-то за прилавок и угодливо зачастил:
– Так что странный какой-то молодой человек, ваш сокобродие! Знает столько, что иному господину студенту поучиться не грех! А уж как с револьвером обращается – залюбуешься. Я, ваш сокобродие, уж сколько лет при оружейной торговле состою, а такого не видывал! А слова вворачивает такие… непонятные!
Спустя четверть часа лейтенант Никонов покинул оружейную лавку, а приказчик разбогател на три пятиалтынные монеты. Но лейтенант нисколько не жалел о потраченных деньгах – беседа обогатила его массой фактов, которые следовало немедленно обдумать.
Никонов был растерян – и причина к тому имелась, да еще какая! Все дело было в открытках, которые уступил ему старший из мальчиков. А точнее – в одной из этих открыток. Нет, остальные тоже были весьма и весьма необычны – люди и лошади, застывшие на скаку, предельно естественные позы всадников… недоступная современной фотографии потрясающая четкость, а уж цвета! Ничего подобного лейтенант еще не видел.
Но та, другая открытка! Свинцовое море, рассекаемое таранным форштевнем громадного серого броненосца. Корабль тяжко осел в воду по самые клюзы, и злые буруны захлестывают громадное, рельефное золоченое изображение цветка на носу [97] . Тяжелая даже на вид, цилиндрическая башня развернута в сторону борта, и стволы необычайно длинных орудий нащупывают цель на невидимом горизонте.
97
Форштевни японских боевых кораблей были украшены изображениями цветка сакуры.
От корабля на открытке веяло титанической мощью. Никонов, служивший по линии Технического комитета Адмиралтейства, был в курсе всех флотских новинок – и ничего подобного он не видел. Но, с другой стороны, опытный взгляд моряка выхватывал детали, слишком рельефные и точные для фантазии любого художника: катера на шлюпбалках, раструбы вентиляторов, орудия среднего калибра, высовывающиеся из портов броневых казематов; и такие же порты по другому борту – но только орудия в них развернуты в сторону носа. Треплется по ветру гирлянда сигнальных флажков, а еще один флаг, громадный – с эмблемой восходящего солнца, – реет на носу корабля.
Лейтенант назубок знал корабельный состав всех флотов мира и готов был держать пари – ничего подобного еще не покидало ни одной из верфей! Вот разве случалось видеть похожий проект в одном из английских журналов… Однако ведь здесь нарисовано явно с натуры, причем с поражающей воображение достоверностью и детальностью!
Но больше всего поразил лейтенанта даже не облик грозного боевого корабля. По нижнему обрезу картинки змеилась надпись, сделанная крошечными японскими иероглифами, что лишний раз указывало на национальную принадлежность броненосца. Мальчики, разумеется, не могли знать, что лейтенант с восемьдесят четвертого года нес службу на русском клипере «Разбойник» на Дальнем Востоке и, подобно многим офицерам, во время стоянки во Владивостоке брал уроки японского. Успехи Никонова в изучении языка жителей Страны восходящего солнца были весьма скромными, но он все же сумел разобрать надпись на открытке: «Русский флагман перевернулся! Эскадре перенести огонь на следующий в строю…»
Так что лейтенант имел все основания заинтересоваться необычными коллекционерами. Интуиция удержала Никонова от того, чтобы тут же засыпать мальчиков вопросами о странных открытках. Да и не подобало иметь подобные «жандармские замашки» морскому офицеру! Растерявшийся лейтенант позволил гостям уйти, но, встревоженный визитом юных собирателей, решил пройтись по городу, проветриться, привести в порядок мысли. И вот на тебе – опять встретил на Никольской давешних подростков, возле одной из лучших в Москве оружейных лавок, где те приобретали мощный револьвер! А из головы никак не шла зловещая загадочная надпись. Нет, в этой истории непременно следовало разобраться.