Корабль дураков

Брант Себастиан

О замалчивании правды

Кто правду утаил из лестиИль даже опасаясь мести,Дождется божьего возмездья!

* * *

Глупец трусливый – потомуЧто некто пригрозил емуИль сам желая подольститься, —Поведать истину боится,Плюя на совесть и на честь,Забыв, что бог на свете есть.А бог всем тем оплот и щит,Кто, зная правду, не молчит.Когда б сказал во время оноВсю истину пророк Иона,Не знал бы он такой порухи [84] —Барахтаться в китовом брюхе!Но Илия – пророк-герой: [85] За истину стоял горой,И бог святого ИлиюПризрел и приютил в раю.Сияньем правды осиян,Крестил Исуса Иоанн.Коль другу дружески суровоСказали вы упрека слово,А тот не хочет слушать вас,Не огорчайтесь: будет час —Он сам поймет, что больше прокаОт горькой истины упрека,Чем от похвал иных льстецов —Лжецов двуличных и глупцов,И благодарным вам навекОстанется тот человек.Две вещи сразу на примете,Не сразу различима третья:Красивый город на пригоркеИ Ганс-дурак из поговорки,Кто, стоя, сидя или лежа,Заметен сразу нам по роже.Но правды свет, глупцам назло,Хоть поздно вспыхнет, но светло,И все, кроме глупцов, конечно,Повсюду чтут ее извечно.А дураки – с древнейших порГлумленье любят и позор.Дурацкий флот создать решив,Корабль свой первый заложив,Немало от людей колпачныхНамеков слышал я прозрачных:Мол, колер нужен веселее —Тут

розовее, там белее,И не дуби корой дубовой,Используй липы сок медовый.Но, неподатлив, как утес,Я слова лжи не произнес.Бессмертна правда лишь одна,И колет всем глаза она.Черни меня, порочь ее,А правда сделает свое,Хотя б и не увидел мирСобрания моих сатир.Когда за правду смело, рьяноЯ вдруг бороться перестану,С болванами мне плыть, болвану!

84

То есть: если бы пророк Иона послушался бога и пошел бы проповедовать в грешный город Ниневию, он не был бы в наказание проглочен китом, как сказано об этом в Библии.

85

Пророк Илия, согласно Библии, бесстрашно возвещал грешникам волю бога и был вознесен живым на небо.

Корабль бездельников

К нам, братья, к нам, народ бездельный!Держали путь мы корабельныйВ Глупландию вокруг земли,Но вот – застряли на мели!

* * *

Над нами, дураками, смейтесь,Но истребить нас не надейтесь:Глупцами переполнен свет,Нет стран, где нас, болванов, нет!Из Дуроштадта в край глупландскийПустился наш народ болванский.В Монтефьяскон [86] мы завернемЗа добрым тамошним вином,Чтоб веселей нам, дуракам,Плыть к дурогонским берегам.Но неизвестность нас тревожит:Как и когда нам бог поможетПрибыть в лентяйский этот край —Глупцам обетованный рай,Где б мы свое создать моглиОтечество от всех вдали!Мы кружим по морю, блуждаем,Куда нам курс держать, гадаем,Покоя нет, гнетет тревога,А ведь ума у нас немного!Мы приняли к себе на бортБольшую свиту и эскорт,Что, соблазнясь дурацким благом,Пустились плыть под нашим флагом.Так, дни за днями, безрассудноМорской стихии вверив судно,Однако жизнью дорожа,Плывем, от ужаса дрожа,И богу молимся, чтоб спас,Поскольку карты, и компас,И лага счет, и склянок бойНам не понять, само собой,Как в небе звезд расположенья.Плывем вслепую – ждем крушенья:Грозят нам скалы с двух сторонПогибелью без похорон.Мы много сказочных созданийВстречали на путях скитаний: [87] Шли мимо острова сирен,Что завлекают пеньем в плен,И на циклопа нарвались,Которому хитрец Улисс —(Такое Одиссею в РимеДано было второе имя) —Глаз выколол. Но этот глазВновь оживает каждый раз,Чуть Полифем почует нюхом,Что понесло дурацким духом.А если разъярен циклоп,Глаз вырастает во весь лоб.Рот Полифема – до ушей:Людей хватая, как мышей,Он дурака за дуракомЗаглатывает целиком.А кто спасется чудом, тотВ плен к листригонам попадет —И, дураками пообедав,Оближется царь людоедов:Болванье мясо – их питанье,Вином им служит кровь болванья.Вот в их утробах наш народПристанище и обретет!Все это некогда ГомерПридумал нам, глупцам, в пример:Не лезь, мол, в море, дуралей!Но был Гомером ОдиссейВоспет как образец герояЗа то, что при осаде ТроиСтоль хитроумный дал совет.А после, в море десять летСкитаясь, он из многих бед,Умом своим руководим,Жив выходил и невредим,Но от опасностей себя ведьНе мог он навсегда избавить.Раз, в ураган попав свирепый,Корабль его разбился в щепы,И уцелел лишь ОдиссейВ жестокой передряге сей:До берега доплыл он голый,Поведав случай невеселый.Когда же наконец в свой домКак нищий он пришел потом,То ум не мог помочь ему:Никем он в собственном домуНе узнан был, кроме собаки,И пострадал от сына в драке.Но речь о нас: мы счастья ищем,В глубокий ил зарывшись днищем;Мы слышим бури приближенье,Мы, в луже сидя, ждем крушенья:В лохмотья парус превращен,Сломалась мачта… Крик и стон…Нам нет надежды уцелеть!Как эти волны одолеть?То вверх тебя швырнет под тучи,То в бездну бросит вал могучий.Но крепко сели мы на мель —И нам не сдвинуться отсель!Мы Одиссею и в подметкиНе станем по уму и сметке:Презрев опасности и страх,В неведомых плывя моряхИ к берегам безвестным чаля,Хлебнул он бедствий и печалей,А потерпев крушенье, наг,На сушу выплыл как-никак —И больше приобрел в скитанье,Чем все былое достоянье!А мы ведь горе-мореходы —Мы терпим поделом невзгоды:Иль мы на рифы сядем, илиЗавязнет киль в глубоком иле,А буря судно, как скорлупку,Мотает, и за шлюпкой шлюпкуСрывает с палубы волна.Смывает и людей она.За борт снесен сам капитан!Свирепствующий ураганКорабль разбитый в море гонит —И дураков немало тонет.Глупцов погибших не вернуть.Но целью твоих странствий будьЛишь гавань Мудрости. БериКормило в руки и, смотри,Плыви рассчитанным путем —И мудрым мы тебя сочтем.Тот истинно меж нас мудрец,Кто сам своей судьбы творец,Кто цели жизни не изменит,Кто мудрость высшим благом ценит.Умен и тот, кто умным внемлетИ наставленья их приемлет.А кто на тех и тех плюет,Тот угодит в дурацкий флот.К нам опоздает – не беда!Другой корабль плывет сюда:Там он, глупцам-собратьям брат,Спеть «Гаудеамус» [88] будет радСвоим козлиным дуротоном.А после в море разъяренномРавно погибнуть суждено нам.

86

Монтефъясконе– итальянский город, который славился своим вином.

87

Здесь и далее Брант пересказывает эпизоды из «Одиссеи» Гомера, сопоставляя странствования и приключения ее главного героя с путешествием дураков в вымышленную страну Глупландию (Наррагонию).

88

«Гаудеамус» (лат.) – начало известного в средние века анонимного латинского стихотворения, распространенного в среде бродячих клириков и школяров (студентов). Стихотворение воспевает радости жизни. Некоторые его строфы вошли в студенческую песню, которая дожила до наших дней.

О застольном невежестве [89]

Невеж застольных много есть, —Избавь нас, боже, рядом сесть!Им должен я мораль прочесть.

* * *

Порок и глупость изучаяИ в эту книгу их включая,Хочу еще кое-какихПредставить вам глупцов других —Из тех, о коих разговорПридерживал я до сих пор.Любой из них – будь дубом-дуб,И невоспитан будь и груб —По простоте и слепотеБезнравствен менее, чем те,Которые со зла вредилиИ на корабль мой угодили.Да, этот люд не то чтоб очень,Чтоб уж безбожно был порочен,А просто – груб и неотесанИ за столом совсем несносен.«Невежедурни» – так зовут их,Мужланов этих пресловутых,Кому поныне пред обедомОбычай руки мыть неведомИ кто спешит к столу, спростаСадясь не на свои места,Так что приходится сказать:«А ну, приятель, пересядьПодальше-ка, туда, в конец!»Тот, разумеется, глупец,Кто тянется к вину и хлебу,Не прошептав молитвы небу,И кто из блюда первый – хватьИ – в рот, и, чавкая, – жевать,Хотя сидит немало тамГоспод значительных и дам,В чьем обществе такой народНе должен вылезать вперед.И тот ведет себя прескверно,Кто дует столь немилосердноНа кашу, будто он губамиРешил тушить пожара пламя.Неряхи оставляют пятнаНа скатерти; кой-кто обратноНа блюдо общее положитТо, чего сам уплесть не может,И отбивает аппетитЗастольникам, – иных мутит!Бывает и наоборот:Едок-лентяй – покуда в ротДоставит ложку он, зевая,И зев захлопнуть забывая,Все, что держал зевака в ложке,Опять в тарелке, в миске, в плошке.И привередливые есть:Что ни подай, не станут есть,Сначала не обнюхав снеди,Коробя этим всех соседей.Бывает, что обжора ротЕдой набьет невпроворот —Жует, жует, сопя и тужась,И жвачку изо рта (вот ужас!)Начнет выплевывать, осел,В тарелку, на пол иль на стол!…Увидишь – и с души воротит.Кой-кто еще и не проглотитКуска, а с полным ртом хлебнет —И

щеки полоскать начнет,Так надувая их, как будтоОн весь распух в одну минуту.И вдруг вино, что в рот влилось,Фонтаном хлещет через нос —И все боятся, что мужланВ лицо плеснет вам иль в стакан.Рот вытирать не любят, – салаС полпальца на стекле бокала.Пьют, громко чмокая, с особым,Преотвратительным прихлебом.Питье вина бывало как-тоПочти что ритуальным актом.Теперь на ритуал плюют —Пьют торопливо, грубо пьют.Поднимут высоко сосуд,Глоток побольше отсосут,Во здравие друг дружки крякнут,И вновь – чок-чок! – посудой звякнут,И другу честь не воздана,Коль ты не выпил все до дна.Но как мой друг ни будь мне люб,По мне, обычай этот глуп:Что мне в твоем пустом стакане?Я пить люблю без понуканий:Пью для себя и в меру я.А кто без меры пьет – свинья!Глуп тот, кто разговор застольныйОдин ведет, самодовольный,А все должны – будь ему пусто! —Молчать и слушать златоуста,Что обличает только тех,Кого как раз и нет, на грех.А вот еще закон приличья:За шестиногой серой дичью,Что расплодилась в волосах,Нельзя за трапезой в гостяхОхотиться и то и делоКазнить ее в тарелке белой,Купая ноготь свой в подливе,Чтоб стала вкусом прихотливей,Потом сморкаться, после сморкаНос вытирая о скатерку.Воспитанными я б не счелИ тех, которые, на столПоставив локти, стол качают,Что неудобством не считают.А то еще, избави боже,На стол положат ноги тоже,Как та злосчастная невеста, [90] Что на пол шлепнулась не к месту,Такой издав при этом звук,Что онемели все вокруг.Будь непристойный звук хоть слаб,Отрыжка выручить могла б,Но все узнали звук тот грубый.Какой позор! К тому же зубыВсе выбила дуреха та,И кровь – ручьями изо рта!…Еще повадка есть другая:Соседу яство предлагая,Стараются подать ему,Что не по вкусу самому:Сомненьями себя не мучай —Захватывай кусок получше!Забавно наблюдать, как блюдоПри этом вертится, покудаПодцепит опытный едокПоаппетитнее кусок.Чтоб рассказать о всем о том,Что дурно делать за столом,А делать кое-кто привык,Мне двух таких не хватит книг.К примеру: оторвать иногоНельзя от кубка кругового;Тот лезет пальцами в солонку,Что при воспитанности тонкойНе принято. Но я скажу,Что чистые персты ножуПредпочитаю, если онИз грязных ножен извлечен,И час назад или немножкоПораньше обдирал он кошку.Стучать по скорлупе яичнойЧрезмерно громко – неприлично,Как многое, чего, признаться,Не собираюсь тут касаться,Поскольку это только тениНа благородном поведенье.Я лишь о грубости пишуИ заклеймить ее спешу.А правил светскости примернойНе впишешь в целый том, наверно!

89

«О застольном невежестве». – Эта сатира примыкает к популярным во времена Бранта сборникам правил поведения за столом, большей частью стихотворным. Впервые такой сборник появился в Германии в начале XIII в. В конце XV – начале XVI в. многие писатели, наряду с Брантом, резко выступали против крайней грубости и распущенности, которые царили среди немецкого общества того времени.

90

Эта история о невесте заимствована из старинного немецкого стихотворения, которое дошло до нас в собрании стихов и прозы XIII – XIV вв. «Лидерзаль» (Liedersaal), составленном германистом Йозефом Ласбергом в 1820 – 1825 гг.

Извинение поэта

Нетрудно глупость бичевать,Если ни разу надеватьИ самому тебе покаНе приходилось колпака.

* * *

Дурак большой, конечно, тот,Кто платит мастерам вперед:К чему о качестве старанье,Коль деньги получил заране?Хоть был заказу срок назначен,Но если он вперед оплачен,То наперед и знай: не разПросрочен будет твой заказ.Допустим, мне вперед заплатят(Надолго все равно не хватит!),Чтоб я не трогал дураков.Признаюсь без обиняков:адут – возьму: кормиться надо,Но ты, дурак, не жди пощады!Когда бы только денег радиЯ эти заполнял тетради,То цели бы не увидалИ всех трудов не оправдал.Однако лишь во имя божье,Да и на благо миру тожеПредпринял я свои труды,А не для славы или мзды:Был бескорыстен я вполне —И в этом бог свидетель мне!Я знаю, за мои писаньяНе избежать мне наказанья.Руководясь благой мечтой(Не знать ей клеветы худой!),Я господу отчет представлюИ, если перед ним слукавлю,Его заветы искажуИль что-то темное скажу,Я примирюсь с любою каройЗа каждый новый грех и старый.Всех вас я об одном прошу:Пускай все то, о чем пишу,Добру послужит и вредаНе порождает никогда!Не для того трудился я,Хоть знаю, что судьба моя —Судьба цветка: всем пчелам – мед,А паукам он яд дает.Я и на это не скуплюсь —Тут хватит всем, на всякий вкусТого, что есть. А нет – так нет,И требовать того не след:Не унести ведь никомуТех ценностей, что нет в дому!Кто благомыслия не хочет,Тот на меня пусть зубы точит,Но по его речам поймут,Что он болван и баламут.Все то глупцы порочат злобно,В чем разобраться неспособны.Чужие спины б им на время —Изведали б чужое бремя!Читай собранье этих притч,Кто может пользу их постичь,А сам я разберусь и так,Где ногу тесный жмет башмак,Где тут ошибка, где огрех,За что меня корить не грех:«Врач, исцеляйся сам, – по видуИ ты из наших, не в обиду!»Ну, что ж! Свидетельствую богу,Что наглупил я в жизни много,И мне тот орден уготован,Что мною же самим основан.Колпак прирос ко мне, друзья,Стянуть его не в силах я.Но я стараюсь – и скажу,Что сил на это не щажу, —Глупца, в каком бы ни был чине,Распознавать в любой личине.Надеюсь, мне господь поможет —Мои успехи приумножит.Сих проповедей фолиантКончает так Себастиан Брант,Хоть эта истина стара:Сегодня так же, как вчера,Открыта всем стезя добра!

Мудрец

Я все сорта глупцов назвал,Чтоб каждый их распознавал.А чтобы вы мудрее были,Поможет вам мой друг Вергилий. [91]

* * *

Кто в наши дни столь мудрым будет,Столь безупречным, что осудитСебя, коль дурно поступилИль неблагоразумен был;Кто сам с себя всех больше спросит —Не потому отнюдь, что броситЕму упрек вельможный князьИль криков черни убоясь?Такого, чтоб ни одногоНе въелось пятнышка в него,Нет мужа мудрого. А все жВот он каков, если найдешь:Покуда день в созвездье Рака,Пока над Овном полог мрака,Он на одном сосредоточен,Одной заботой озабочен:Чтоб ни из одного углаКакая-нибудь не леглаНа совесть его в этот деньХоть еле видимая теньИль неуместного иль злогоНе вымолвил он за день слова,Путь его прям – и не свестиСоблазнами его с пути.С пристрастием себе он самЧинит допросы по ночамВ бессоннице: как день был прожит?Не замышлял ли он, быть может,Иль не свершил недобрых дел?Что не успел, недоглядел?О чем подумал слишком поздно?К чему отнесся несерьезно?Зачем он с этим поспешил,Так много времени и силНа труд ненужный потеряв?Зачем, на подступе застряв,Полезный труд прервал, хоть могС успехом кончить, видит бог?Как смел он, к своему стыду,Чужую пропустить нужду?И почему – то ли с боязнью,То ли с подспудной неприязнью —Чужое горе он встречалИ якобы не замечал?Над чепухой полдня корпел,А дело сделать не успел;Там чести он не уберег,Тут выгодою пренебрег;Грешил устами и очамиИ слддострастными мечтами;Зачем он, бренной плоти раб,Хотя бы в помыслах был слаб?!Так взвешивает вновь и сноваОн дело каждое и слово:То – хвалит, то – хулит, скорбя.Так мудрый муж ведет себя,Что, возвеличен и прославлен,Вергилием в стихах представлен.Кто так к себе при жизни строг,Того по смерти взыщет бог.За то, что мудр был в этой жизни,Вкусит он благо в той отчизне.Всех этого сподобь, о боже, —Себастиана Бранта тоже!

91

В этой последней главе Брант вольно излагает содержание приписывавшегося Вергилию стихотворения «.Мудрец».

Заключение к «Кораблю дураков»

На этом кончается «Корабль дураков», который ради пользы, благого поучения, увещевания и поощрения мудрости, здравомыслия и добрых нравов, а также ради искоренения глупости, слепоты и дурацких предрассудков и во имя исправления рода человеческого – с исключительным тщанием, рачительностью и трудолюбием создан

СЕБАСТИАНОМ БРАНТОМ,

доктором обоих прав,

и отпечатан в Базеле на масленой неделе, именуемой «Ярмаркой дураков», в лето тысяча четыреста девяносто четвертое

от рождества Христова.