Корабль дьявола

Кротков Антон Павлович

Путь наверх по крутым трапам с серьёзным грузом на горбу страшно вымотал меня. Это был настоящий каторжный труд. Если бы Ходжи то и дело не страховал меня, подставляя мне свой бок или спину, то я прямо с мешками обязательно кувыркнулся бы с одной из лестниц.

К концу пути я так вымотался, что едва мог переставлять ноги. Мирча даже снял с моей спины один мешок и взвалил его себе на загривок. Этот человек был поразительно силён.

У самой кормы к нам вдруг подбежал наш китайский приятель и несколько раз с размаху стеганул меня по ноге стальной спицей. Бедро пронзила острая боль. Я услышал одобрительные крики кого-то из наблюдающих за нами пиратов

и догадался, что бывший рыбак сделал ещё один верный шажок на пути к заветному автомату и статусу полноправного члена пиратского экипажа. Вот ведь выслуживается, гад! Помню я подумал тогда, что больше не стану возражать, если Мирча всё же решит прикончить эту злобную гадину. Не смотря на свой юный возраст, китаец уже являлся законченным садистом с холодной, равнодушной к чужим страданиям душой. Легко было себе представить, как много зла он может ещё натворить, если его примут в экипаж.

Мы сделали с Мирчей ещё три ходки с грузом. Сам поражаюсь, как я не надорвался и выдержал всё это. Могу только сказать, что если бы не Ходжи, мне переломали бы тяжёлыми армейскими ботинками рёбра уже в первые минуты экзекуции. Судя по всему надсмотрщикам было наплевать на то, что накануне вечером я ужинал в компании их предводителя. Благосклонность Дуче не стала для меня охранной грамотой и не избавила от непосильных работ. Все слова пиратского капитана о том, что он испытывает благодарность ко мне за спасённого сына, на деле оказались обычным лицемерием беспринципного жестокого бандита, который держит слово лишь тогда, когда это ему выгодно.

Когда всё, наконец, закончилось, я устало опустился на пол возле открытой двери кормового склада, куда мы перегрузили неиспорченные морской водой припасы. Склад располагался под верхней палубой, на втором корабельном уровне. С поверхности сюда вёл трап. Я сидел и наслаждался полным покоем после чудовищного напряжения. Это было настоящее блаженство!

Мирча оставил меня, чтобы помочь дотащиться до финиша несчастному парню, которому сегодня итак сильно досталось от надсмотрщиков:

– Если он сейчас растянется со своими мешками на палубе, его могут просто убить – сказал, уходя цыган. Я проводил взглядом его мокрую от пота спину, не испытывая никаких дурных предчувствий.

А через несколько минут я услышал короткий крик своего товарища. Это был вскрик человека, которому внезапно нанесли предательский удар. Забыв об опасности, я бросился на выручку Мирче. Но когда я выскочил на палубу, Ходжи там уже не было. Со стороны ограждения кормы мимо меня прогулочной ленивой походкой прошли двое пиратов. Бандиты о чём-то оживлённо разговаривали и даже не посмотрели в мою сторону.

Словно потерявшая хозяина собака я стал бегать по кораблю, повсюду разыскивая своего пропавшего друга. Но Ходжи нигде не было. Тогда я вернулся на корму и ещё раз внимательно огляделся. Только тут я заметил капельки свежей крови на перилах кормового ограждения и на настиле палубы. Я перевёл глаза на пенный след, остающийся на морской поверхности от идущего сухогруза. Широкой дорогой он тянулся, насколько хватало глаз, – к самому горизонту. В этом холодном водовороте мой верный товарищ нашёл свою могилу…

Глава 10

Моё положение изменилось: оставаясь судовым врачом, теперь я должен был ещё и участвовать в самых тяжёлых и грязных работах наравне с другими пленниками. По нескольку раз на день в санчасть являлся мой персональный китайский надсмотрщик и вёл меня

что-то чистить, мыть или грузить.

Во время таких работ пираты относились к нам, как к расходному человеческому материалу. Наши жизни ничего не стоили в их глазах. О постоянных побоях и оскорблениях со стороны бандитов я уж и не говорю. За малейшую ошибку или даже без всякой причины ты получал точный и сильный удар в живот или в лицо. Если удар сбивал тебя с ног, важно было уметь быстро подняться.

Я заметил, что пираты почти всегда ожидали какое-то время, прежде чем начать ожесточённо топтать лежащее тело. Нам постоянно давали понять, что если мы желаем прожить ещё несколько часов или дней, то должны постоянно доказывать, что достаточно сильны и ещё можем пригодиться своим хозяевам. С каждым днём нашего плавания преодолевать этот естественный отбор становилось всё труднее.

Один из моих товарищей по каторге получил сильнейшие ожоги. Ему было приказано вскрыть для осмотра забарахлившую корабельную турбину. При этом распоряжающийся всем уже знакомый мне пиратский Зампотех по кличке «Цунами» даже не поинтересовался у пленника знаком ли он с устройством силовой установки. В результате стоило парню вскрыть механизм, как в лицо ему ударил поток горячего конденсата. Через несколько часов несчастный умер в санчасти на моих руках.

Другого беднягу надзирателя явно ради забавы послали под каким-то предлогом на мачту, пообещав, что радиолокатор на время работ будет отключен. На самом деле радиолокационная станция сухогруза продолжала работать, и ничего не подозревающий моряк получил сильнейшее облучение…

Вначале я думал, что таким садистским способом пираты просто развлекаются. Но вскоре мне открылись истинные причины, по которым они методично избавляются от пленников, которым на время сохранили жизнь. Однажды штурман, с которым мы вместе оказались в роли чернорабочих на камбузе, сообщил мне, что пираты заставляют его и других захваченных в плен специалистов обучать их искусству судовождения, грамотному обращению с навигационными приборами и другими корабельными механизмами и системами:

– Тот парень, что «случайно» ошпарился кипятком при ремонте турбины, восемь занятий подряд натаскивал бандитов подводным работам – понизив голос, чтобы нас не услышали, объяснял мне напарник, – как инженер он отвечал у нас на «Ганга» в том числе и за аварийный ремонт корабельного корпуса. Последний урок Станислав Скальский дал как раз накануне своей гибели. Им нужны только наши знания. Похоже, что своих спецов у пиратов не хватает. Вот они и выжимают нас словно тюбики с пастой, после чего избавляются от человеческой упаковки.

Поделившись со мной своим страшным открытием, товарищ признался, что, так как ему тоже приходится учить бандитов навигации, то он старается максимально растянуть курс лекций.

– Вообще-то них есть свой штурман, – рассуждал вслух мой напарник, – но он крайне скверно подготовлен. Я даже не удивлюсь, если коллега совсем не умеет читать навигационных карт и прокладывает курс каким-нибудь шаманским способом. За всё время нашего плавания я не разу не видел его с секстантом или хронометром в руках. Похоже, этот тип вообще никогда не учился судовождению. Думаю, что я сумею доказать пиратам, что являюсь гораздо более квалифицированным специалистом и меня оставят в экипаже вместо этого недоучки. Я слышал, – тут мой товарищ и вовсе перешёл на заговорщицкий шепот, – что в исключительных случаях некоторым пленникам пираты предлагают занять вакантное место в своём экипаже.