Корабль идет дальше
Шрифт:
Через несколько дней я с волнением потащил заявку к Юлику. Она была написана на десяти страницах и включала в себя содержание всех четырнадцати глав, которые я наметил.
— Дорогой мой, если ты думаешь, что в издательствах очень любят читать длинные заявки, то ты глубоко ошибаешься. Чем короче заявка, тем лучше, — сказал мой наставник. — Посиди и помолчи. Я попытаюсь прочесть твое сочинение.
Пока он читал, я не спускал с него глаз, пытаясь по лицу узнать, каково его первое впечатление, но Юлик, надев на нос очки, бесстрастно углубился
— Длинно. Но в общем сойдет. Мне не нравится название повести — «Настоящее море». Ну, это дело твое… Иди в «Детгиз», к Григорию Павловичу Гроденскому. Он сейчас замещает главного редактора…
Я отправился в «Детгиз» немедля. Редактор принял меня радушно.
— Заявочку принесли? Прекрасно. Из морской жизни? Великолепно, — говорил он, по-птичьи склонив голову набок, перелистывая заявку и поглядывая на меня через стекла очков. — Очень хорошо.
Я не верил своему счастью. Неужели берут? Пройдет год, и я увижу книжку в магазинах, в руках у ленинградцев? Невероятно!
— Значит, пойдет? — глотая слюну и нежно глядя на редактора, сказал я. — Вероятно, договор надо заключить для упрочения наших отношений?
— Э-э… Как вы сказали? Договор? Вообще-то, конечно, надо, — лучезарно улыбнулся Григорий Павлович. — Но придется подождать несколько дней. Вот в пятницу у нас будет редсовет, мы обсудим вашу заявку, решим и дадим вам ответ. Таков у нас общий порядок. До свидания.
— Когда к вам зайти?
— Да вы не беспокойтесь. Звоните через недельку. Вот мой телефон…
Я покинул «Детгиз» окрыленный: Конечно, неприятна недельная задержка, но порядок есть порядок. Не будут же для меня делать исключение. По лицу главного редактора можно было сразу определить, что тема его заинтересовала. Вполне понятно. Про торговых моряков по-прежнему пишут мало, никто не знает хорошо их жизни, надо срочно приниматься за книгу.
Теперь все свое время я посвящал «Настоящему морю». Писал увлеченно, по нескольку часов в день. Через неделю я дрожащей от нетерпения рукой набрал телефон Гроденского. Пока в трубке слышались длинные гудки, я думал: «Ну, сейчас, наверное, скажут— обсудили, приняли, приезжайте сегодня заключать договор…»
Но вот на той стороне провода подняли трубку, и я услышал голос редактора:
— Слушаю.
Я назвал свою фамилию.
— Кто? Ах, да-да. Это вы принесли заявку на повесть о моряках? Должен вас огорчить: в пятницу редсовет не состоялся. Когда будет? Если ничего не случится, то в следующую пятницу. Звоните, пожалуйста. Очень жаль, — приветливо закончил Гроденский и повесил трубку.
Опять задержка! Ну, что поделаешь. Придется подождать. С этого дня начались мои мучения. Редсовет не состоялся ни в следующую пятницу, ни во вторник, ни в четверг. Я звонил, заходил в «Детгиз» сам, но всегда слышал один ответ:
— Редсовета не было. А без него сказать чего-нибудь конкретного не могу, — огорченно разводил руками Григорий Павлович. Видимо, ему самому было неприятно все время кормить меня «завтраками». Но сделать он ничего не мог. Время шло, терпение мое истощалось. Мне уже начало казаться, что «Детгиз» просто не хочет разбирать мою заявку.
Я решил посоветоваться с Юликом. Он выслушал меня, иронически поджав губы.
— Ты, наверное, хотел, чтобы директор издательства танцевал перед тобой вприсядку с договором в руках? От восторга, что получил твою заявку? Нет, дорогой мой, так не бывает…
— Так что же делать? Ведь я скоро уезжаю! — закричал я.
— Не знаю. Есть в Ленинграде еще несколько издательств, но не знаю… «Художественная литература», например, печатает главным образом классиков. Если я не ошибаюсь, ты еще не классик? Хорошо все таки, что ты это признаешь. Попробуй «Лениздат». Миша Смирнов, завотделом художественной литературы, — хороший и понимающий парень.
Совершенно обескураженный, я взял второй экземпляр заявки и отправился на Торговый переулок, где тогда помещался «Лениздат». В большой комнате за столами сидело несколько женщин, а посредине за столом побольше — мужчина в очках с блестящими черными волосами читал рукопись. Я понял, что это и есть Миша Смирнов, завотделом, и скромно остановился у стола, ожидая, когда он обратит на меня внимание. Наконец он заметил меня и тотчас же отодвинул папку с листами.
— Вы ко мне?
Я утвердительно кивнул головой.
— Вот заявку принес на повесть для юношества, — сказал я и протянул ему свои листки.
— Садитесь, пожалуйста. Я сейчас посмотрю, — пригласил меня завотделом.
Я уселся в кожаное кресло, стоявшее у стола. Смирнов неторопливо, внимательно читал заявку. Теперь я не пытался угадать, какое впечатление производит моя заявка. Я стал скептиком, у меня не было больше иллюзий. «Детгиз» научил меня быть таким.
Михаил Михайлович читал заявку долго. Прочел, полистал еще, раздумывая над чем-то, поднял на меня глаза и сказал:
— Ну что ж. По-моему, интересно. Оставьте у нас. Приходите через четыре дня. — Он взглянул на настольный календарь. — Да… В будущую пятницу я скажу вам ответ.
— Редсовет? — обреченно спросил я.
— Откуда вы знаете? — бросил быстрый взгляд на меня Смирнов.
— Предполагаю.
— Значит, в будущую пятницу. Хорошо?
— Хорошо.
Я не ждал с нетерпением пятницы. Садился за стол и писал свое «Настоящее море». Это отвлекало меня от мрачных мыслей. Мой герой Гошка Микешин уже подружился с Ромкой, и они вместе купили барочную лодку «Ласточку». Назревал конфликт с Колькой Булочником. Как поведут себя мальчишки? Этого я пока не знал. Одно было ясно. Булочник должен быть посрамлен…
Отпуск кончался, а назначения на судно все еще не было. Ходили слухи, что Министерство морского флота сливается с Министерством речного флота. Отсюда и задержка с назначением. Но мне от этого было не легче.