Корабль, который пел
Шрифт:
Время… сколько его у меня осталось — бесконечность или совсем чуть-чуть? Неужели я пожизненно осуждена балансировать между вечностью и безумием?
Ох и крут был епископ из Блиша Все святые тряслись в своих нишах…Вот и у меня тоже когда-то была своя ниша, только выдворил меня из нее не епископ, а Зиксон.
Что
Но я ничего не могу — ни двигаться, ни видеть, ни слышать…
Сколько можно сколькоможносколькоможносколько можно? СКОЛЬКО МОЖНО?
Когда под давлением критической ситуации государство испытывает необходимость разорвать… Это мой мозг сейчас разорвется! Господи, неужели во всей вселенной нет ничего, о чем бы я могла подумать, не возвращаясь мыслями к…
ЗВУК!
Резкий, царапающий, металлический. Но в ее слуховых цепях раздался ЗВУК. Он, словно каленым железом обжег ее мозг, погруженный в плотное, непроницаемое, бесконечное, сводящее с ума безмолвие, вернув ей способность нормально мыслить. Она вскрикнула, но беззвучно: все цепи, кроме слуховой, по-прежнему бездействовали.
Хельва поспешно убавила силу звука до терпимого уровня. Голос, который она услышала, звучал резко, гнусаво и совсем не приятно, но долгожданное ощущение, которое он принес с собой, было божественно прекрасным.
— Тебя отсоединили от всех судовых систем.
Сейчас слова не имели для нее никакого смысла — она вслушивалась в великолепие звука, любой резкий шум доставлял ей невероятные страдания. Потребовалось несколько мгновений, чтобы слоги превратились в значащие слова.
— Чтоб ты не потеряла рассудок, мы присоединили тебя к ограниченной, замкнутой аудио-визуальной цепи. Учти: любое злоупотребление этой милостью приведет к очередному… — угрозу сопровождал мерзкий смешок, — …если не постоянному отключению.
Внезапно зрение вернулось, но оно не принесло желанного облегчения — уж больно страшная картина предстала перед ее линзами. Хельва не удержалась и вскрикнула.
— Так вот как ты отвечаешь на наше предложение о сотрудничестве? — осведомился скрипучий голос, и прямо перед ней разверзлось красное, пузырящееся белой пеной отверстие огромной пещеры, утыканное устрашающими желтоватыми зубьями.
Она поспешно настроила зрительную систему, и перед ней предстало человеческое лицо. Даже при нормальном увеличении его нельзя было назвать привлекательным. Оно принадлежало человеку, который отрекомендовался Зиксоном Антиолатанским, только теперь он вовсе не выглядел старцем.
— Сотрудничество? — переспросила озадаченная Хельва.
— Вот именно. Выбирай: или сотрудничество, или небытие. — Зиксон протянул руку к краю ее ограниченного поля зрения и сжал в пальцах подводящие провода.
— Не надо! Я сойду с ума! — в ужасе крикнула Хельва.
— Сойдешь с ума? — ее мучитель грустно расхохотался. — Ну что ж, в этом ты будешь не одинока. Но ты не сойдешь с ума… во всяком случае, сейчас. У меня есть для тебя одно дельце. — Перед ее объективом, как ракета, повис вытянутый палец.
— Да нет, дурень, не так! — вдруг взвизгнул ее тюремщик и бросился в сторону.
Отчаянно стараясь собраться с мыслями, Хельва настроила акустическую систему, увеличила резкость
Она осторожно попробовала мощность усилителя. Его емкость оказалась очень ограниченной. Слева, куда ушел Зиксон, виднелся край пульта межпланетной связи — она поняла это по нескольким шкалам и индикаторам.
Тут снова появился Зиксон, по лицу его бродила самодовольная, издевательская ухмылка.
— Так, значит, это ты — Корабль, который поет, уродина Хельва? Разреши мне представить тебе твоих приятелей-уродов. К сожалению, Форо теперь способен только выть и стонать: мы слишком долго продержали его в темноте. — Зиксон злобно заухал. — Делия тоже немногим лучше, но может отвечать, когда с ней разговаривают. Таги и Мерль научились не болтать, если я к ним не обращаюсь. И ты тоже научишься. Мне всегда хотелось завести свой зверинец уродов, и теперь он у меня есть. А ты, мое последнее приобретение, будешь скрашивать мне часы досуга своим неподражаемым голосом. Договорились?
Хельва ничего не ответила. И сразу же очутилась в полной тьме и тишине.
«Он сумасшедший. И поступает так, чтобы меня запугать. Но я не стану бояться сумасшедшего. Я подожду. Буду сохранять спокойствие. Я ему нужна, значит, он не будет слишком тянуть и скоро вернет мне зрение и слух, иначе он не получит от меня того, что хочет. Я подожду. Буду сохранять спокойствие. Скоро я опять смогу видеть и слышать. Я подожду. Буду сохранять спокойствие, и скоро, совсем скоро…»
— Ну что, мое прелестное страшилище, тебе хватило времени, чтобы оценить мою доброту?
Хельве хватило с избытком, но она ограничилась односложным ответом. Блаженство, которое принесли зрение и слух, все же не могли полностью изгладить из памяти бесконечные часы ужаса, хотя хронометр на пульте подсказывал, что ее отключили всего на несколько минут. Как ужасно целиком зависеть от этой злобной твари!
Хельва еще больше увеличила резкость изображения и стала пристально разглядывать его лицо. Так и есть, кожа отливает той едва заметной, но характерной синевой, которая позволяет предположить, что он либо уроженец одной из трех обитаемых планет Ро Папписа, либо наркоман, употребляющий туканит. Последнее казалось более вероятным. А она доставляла именно туканит и знала, что РД занималась тем же.
— Ну что, не хочешь ли спеть? — зловеще загоготал он.
— Сэр, — произнес где-то слева робкий, подобострастный голос.
Зиксон обернулся, недовольный тем, что его перебили.
— Ну, что тебе?
— На борту 834 нет менкалита.
— Как это нет? — угонщик устремил на Хельву горящий злобой взгляд. Куда же ты его девала?
— Оставила на Таниа Аустралис, — намеренно тихо ответила она.
— Громче! — рявкнул он.
— Я использую всю мощность, которую вы мне предоставили. Из этого усилителя больше не выжмешь.