Корабль мертвых. История одного американского моряка
Шрифт:
– Итак, вы наш новый угольщик? – поздравил он меня.
– Я? Угольщик? Подносчик угля? – возмутился я. – No, Sir, я кочегар.
– Я ничего не говорить о кочегар, – вмешался второй инженер. – Я говорить, что нам нужен человек к топкам. Так я говорил или нет?
– Ну да. Так вы и говорили, и я согласился. Но никто мне не говорил, что я буду подносить уголь.
Шкипер усмехнулся и с некоторым одобрением посмотрел на второго инженера:
– Ваше дело, мистер Дилс, внятно объяснить работнику его обязанности.
Но я не хотел
– Я сейчас же сойду на берег! Я вовсе не думал подписывать договор на работу подносчика угля. Я протестую! Вам придется дать отчет о своих действиях перед управлением порта. Меня завлекли на борт обманом.
– Как так обманом? – теперь возмутился второй инженер. – Я есть говорить правду, и все сказать.
– Мистер Дилс, – теперь капитан смотрел очень серьезно. Он даже наморщил каштановые бровки. – У меня нет времени на все эти мелочи. Я не касаюсь набора рабочих, это относится к вашим обязанностям. Если кому-то придется отвечать, то это будете вы. Постарайтесь найти компромисс.
– Я что и говорю! – обрадовался второй инженер, он был похож сейчас на избежавшего наказание конокрада. – Разве я тебе не говорить – чумазая банда?
– Но вы не сказали…
– Нет, я сказать, – настойчиво заявил второй инженер. – Разве не входят подносчики угля в чумазую банду?
– Ну да, входят. Но я…
– Тогда все прекрасно, – подтвердил капитан правоту своего конокрада. – Если вы посчитали, что вас приглашают в кочегары, вам нужно было добиться полной ясности. Мистер Дилс сказал бы вам, если бы нуждался в кочегаре. Значит, все в порядке. Вы подносчик угля. Так вас и запишем в судовую роль.
Он вынул нужные бумаги и спросил мое имя.
С моим добрым именем идти на корабль мертвых? Никогда!
Вписав свое имя в судовую роль «Йорики» я рисковал никогда больше не попасть на борт приличного корабля. Лучше справка об освобождении из тюрьмы, чем свидетельство службы на корабле мертвых.
– Место и время рождения?
Имя я уже потерял, но родина…
– Э-э-э…
– Не можете вспомнить?
– Александрия!
– В Соединенных штатах?
– Нет, в Египте.
Так исчезла и родина.
– Американец?
– Без национальности.
Быть зарегистрированным по всем правилам на корабле мертвых? Ну уж нет! Добрый американец, выросший на Евангелии зубной щетки и на привычке каждый день мыть ноги, будет плавать на какой-то «Йорике» под своим именем! Да никогда! Меня оттолкнула не родина, а оттолкнули некоторые ее нечистоплотные представители. Я не мог предать землю, чей воздух окружал меня с первого вздоха.
О корабельной книжке или о паспорте меня не спрашивали. Прекрасно знали, что люди, которые приходят на «Йорику», не имеют ничего такого. Спросишь о документах, а тебе ответят: «Нет документов». Что тогда? Не принимать на работу? Но тогда «Йорика» останется без экипажа.
– Оплата угольщика семьдесят пезет, – мимоходом заметил шкипер,
– Что? Всего семьдесят пезет?!
– Разве вы об этом не знали? – удивился шкипер.
– Конечно, не знал. Мне говорили об английской оплате!
– Мистер Дилс, – строго спросил шкипер. – О чем это он говорит, мистер Дилс?
– Я не знать, что он говорит. Я ничего такого не обещать.
Мне захотелось съездить второму инженеру по физиономии, но я вовремя вспомнил про каморку ужасов. Я не хотел, чтобы меня заживо жрали крысы. Где угодно, только не на «Йорике».
– Вы обещали платить английскими фунтами, – пытался защитить я свои исчезающие преимущества, последнее, что я еще мог защитить. Работа угольщика придумана самим сатаной, потому и оплачивается так жалко. Фунты, которые можно получить от шкипера – просто жалкое вознаграждение, но если у тебя ничего нет, то и это – прекрасное вознаграждение. – Да, вы обещали платить английскими фунтами!
– Не кричите так, – приказал шкипер и поднял глаза на второго инженера. В водянистой их голубизне плавала усмешка, как рыбка, из тех, что никогда не дается в руки рыбаку. – Что это такое, мистер Дилс? Мне это надоело. Когда у вас все будет по закону? Если вы нанимаете людей, у них не должно быть к нам претензий.
Шкипер играл свою роль превосходно. «Йорика» могла им гордиться.
– Об английской оплате речь не идти, – стоял на своем конокрад.
– Я могу хоть сейчас присягнуть на Библии!
– Присягнуть! – ужаснулся конокрад. – Вы готовы совершить клятвопреступление? Неужели я не помнить, что сам говорить? Есть куча свидетелей, они подтвердить. Когда вслух произносят «английские фунты» это еще не значит, что вам будут платить фунтами. Вот сейчас я произношу «английские фунты», но это же не значит, что я обещаю вам именно фунты.
Он был прав. Все, кто нас слышал, подтвердили бы, что конкретно о зарплате речь не шла. Да, произносились слова, разные слова. Упоминались и английские фунты, но конокрад прав – это нельзя считать обещанием.
– Ну раз так, – спокойно подвел итог шкипер, – на этом и закончим. Раз вы этого хотите, мы пересчитаем пезеты в фунты и шиллинги. За сверхурочные часы будете получать по пять пенсов. Где вы хотите уволиться?
– В первой же гавани, – отрезал я.
– Это невозможно, – усмехнулся он. – Только в Ливерпуле.
– Как это невозможно? И почему только в Ливерпуле?
– Потому что мы идем в Ливерпуль и никаких заходов в другие порты не предполагается. К тому же вы нанимались к нам именно до Ливерпуля, разве не так?
– Конечно, не так. Мне говорили, что я могу сойти…
– Ну да, в любом пункте, – кивнул шкипер. – В документах у нас декларирована Греция, вы могли бы там сойти, но я изменил курс и теперь мы идем в Северную Африку.
Ах вот оно что, наконец дошло до меня. Вот во что я влип! Марокко и Сирия хорошо платят за контрабанду…