Корабль неспасенных

Кибальчич Сима

– Почему дрессуры? Извини, ты замерз? Хочешь одеться?

– Хотелось бы разговаривать на равных, мил человек.

– Хм, на равных? Как люди. Я дам тебе одежду, если ты убедишь меня, что человек.

Он отвел глаза и осмотрел помещение. Облизнул губы. В сузившихся глазах засветилось безумие.

– Ха! Я еще должен убеждать. Голым, в клетке, после картинок и загадок? А кто же я, по-вашему? А… догадываюсь. За последнюю акцию вы отправили меня на низшую ступень, записали в недочеловеки? Правильнее было убить.

Говорит напористо, агрессивно, но обращается на

«вы» в ответ на нарочитое тыканье. Боится и признает власть?

– Не понял. Что за акция и ступень? Можно на «ты». И я здесь один.

– Значит, ты один, а я не человек. Плевать, я уже стал богом. Воплотил мечту и никто не смог помешать.

Вот так выверт. Воронцову пришлось подобрать челюсть. Уловить логику суждений не получалось.

– Женя, ты странно себя ведешь.

– Женя…?

На короткий момент брови поднялись несимметричным изломом, будто в недоумении, но существо быстро взяло эмоции под контроль – взгляд стал насмешливо непроницаемым.

– Выберешь другое имя?

– Нет, все правильно, пусть Женя. Старое на новый лад. А тебя зовут…

– Я же говорил – Павел.

– Послушай, Павел, ты здесь главный, понимаю. Хозяин всех этих, – он театрально развел руками, – психиатрических приемов. Скажи, что от меня хочешь? Во что в этот раз собираетесь меня обратить? То есть собираешься. Ты же один?

Губы растянулись в улыбке, но поломанное на фрагменты лицо выглядело маской абсурда, ожившей цирковой бутафорией. В тенях сумасшествия. У Жени явно имелась собственная версия происходящего. С воображаемой бригадой «мозговертов» за стеной, которые не первый раз с ним что-то вытворяли. Форменная бредятина.

– Зеркало, Наиль.

Приказ вырвался совершенно необдуманно, приправленный страхом неожиданных разоблачений. Девочка соображала на сверхсветовой, и уже на звуке имени напротив существа развернулся тончайший зеркальный лист, прозрачный со стороны Воронцова.

Женя замер на мгновение, тело одеревенело, рука оборвала очередной театральный пируэт, стыло повисла, а потом опустилась вдоль тела. Взгляд прилип к отражению. Прострация космического "Франкенштейна" длилась недолго.

– Все понятно. Выгляжу отвратительно. Вышедший из строя трансформер, чтоб его! Боишься заразиться уродством? – он закинул голову и расхохотался. – Что ж, я такой. И дальше? Что еще для меня подготовил?

– Ты удивлен тем, как выглядишь. Почему?

– Удивлен? Вовсе нет. Немного подзабыл только, но узнаю. Получил по башке вот и привиделось, что был смазливее. Раз Женей зовут… Жаль, с такой рожей в доверие не втереться.

Кривая усмешка протянулась, как шрам. Весь этот эпатаж имел привкус уловки. В сером и карем глазах мелькала настороженность хищника.

– Лучше оставь попытки. Просто расскажи все.

– Что рассказать? С какого дерьма начинать? С установок глубокого бурения или с того, как приятно щекочет кожу затянутая на шее петля? Или про то, как весело полыхает пламя на еще живом теле?

Слова, которыми плевался Женя, никак не вязались с реальностью. Воронцова буквально затошнило от бреда. Опять возникало острое чувство, что все это – его собственные, вымороченные одиночеством сны. Если продолжать в том же духе, то можно никогда и не проснуться.

– Замолчи!

Нужно сделать происходящее хоть немного цивилизованным. Он схватил предплечье проклятого гомункула и потащил его к проему душевой. Перегородка по приказу отъехала, позволяя зашвырнуть Женю внутрь. Тот не слишком сопротивлялся, но тело ощущалось твердым, каменным. Хотя каким оно могло быть? И насколько опасно это создание, если упрется или решит ответить кулаком в морду. Правда, с челноком-девой ему не справиться.

– Ионный душ и залепи его одеждой, Наиль.

Ноги обернула слабость, хотелось сползти по стенке на пол, но усилием воли он двинулся к встроенным в дальней стене ложементам.

Годы в замкнутом пространстве, в череде долгого сна и недель бодрствования слипаются в голове в однородную массу и мешают здраво воспринимать реальность. Грани размываются, жизнь становится бесконечностью, а смерть – частностью. Есть космос, корабль и человек. Вот уже и вечность. Воронцов будто обречен на такую вечность, поэтому бессмертен и мудр или безумен, что среди галактик одно и то же. Вот только с вторжением в жизнь чужого сумасшествия, собственное вдруг становится заметным и перестает нравиться. В душе и мыслях все превращается в осколочную неразбериху.

Женя вышел из душа, двигаясь с ломкой настороженностью. Оскалился:

– Так больше нравлюсь?

– Да. Не сомневайся.

Распыленная свежая химическая ткань не полностью высохла и липла к его телу. Под ее черным слоем мозаичность фигуры уже не бросалась в глаза. На ногах появились плотно облегающие ботинки.

– Что дальше?

– Дальше ты сядешь и расскажешь все. Откуда родом, чем занимался. Когда получил, как говоришь, по башке. Почему считаешь, что уже был здесь и что за «низшая ступень». Про бога пока оставим.

– Нравится командовать? Кто ты сам такой, чтобы допрашивать? Может, документы покажешь?

И допрос ввернул, и документы. Прямо знающий свои права гражданин Федерации. Никаких «нестабильных психических флуктуаций» не наблюдается. Не адекватным скорее выглядел сам Воронцов – пристал с допросом без всяких на то оснований. Ох зря, он с таким ушлым подкидышем на «ты» перешел, ох зря, не ценит.

– Ты на межпланетном челноке класса А, имя «Наиль». На выходе из звездного скопления Ярусов. Мы летим по направлению к планете Земля. Наша цель – доставить людям результаты исследовательско-колонизаторской миссии «Открытие». Стало понятнее?

– Играешь со мной? Не сотри музыкальные пальчики.

Забавно, когда враг, проникший на территорию, не верит в реальность существования самой территории.

– Я могу выбросить тебя в космос для большей убедительности. Выпроводить туда, откуда явился.

Настройки на иронию у Жени как-то сбились. Моргнул неуверенно. Показалось, что два глаза уставились с разными эмоциями: один с растерянностью и страхом, другой с весельем, приправленным безумием.

Воронцова начинала откровенно бесить эта бесконечная возня.