Корабль поддержки
Шрифт:
Ещё в челноке Репень неизбежно столкнулся с грызями из экипажа, так что на платформу вывалил единый поток рыже-серого пуха, мотыляющийся в невесомости. Немудрено, что грызи не упустили и этот случай поржать...
– Вы смотрите, а то станция со смеху лопнет!
– предупредил кто-то, вызывая ещё больше ржи.
– Кстати, вы в курсе...
– заикнулся Репень.
– Мы не в курсе, мы на станции, - немедленно ответил Щек.
– Да. Всмысле, по какому поводу сбор?
– По поводу события, вероятно, - сделала
Грызи аж успели набиться в вагончик транспортёра, который возил пух вдоль платформы, потому как долго даже лететь пешком, а ржать так и не прекратили.
– Надеюсь, не чешки припёрлись?
– поёжилась грызуниха, - Это было бы не в пух.
– Не, - мотнул ухом Щек, - Тревога небоевая.
– А какого пуха тогда?
– цокнул Репень.
– Как цокал Буртыш, сейчас в нас попадёт, тогда и узнаем, - философично ответил Щек.
Репень поржал, потом подумал, что есть вероятность найти информацию через комм. Однако, в общих объявлениях по сети не было ничего с пометкой "срочно", а Тигриса, информационный координатор фрегата, написала в разделе новостей просто и ясно: "попозжа".
– Грызани стыд, бока болят уже, - фыркнул грызь, отхихикиваясь.
Как раз с Тигрисой весь пух и столкнулся возле шлюза, потому как стыкузел для мелочи и тот, которым сообщались со станцией, находились рядом. Грызуниха сделала удивлённую морду, как будто никак не ожидала такое увидеть, так что снова посыпалась рожь. Давно известно, белка - самая продуктивная ржаная культура, неограниченное количество ржи с квадратного метра. Репень же, как и многие грызи, непроизвольно растягивал морду в лыбе при виде крайне пушной ярко-рыжей грызунихи, тем более, в невесомости она становилась ещё пушнее, хвост так просто превращался в мягкое облако.
– Грызята, вы по сбору, или так, гусей потоптать зашли?
– Ну а как ты думаешь, Тигриса-пуш? Само собой, гусей.
Опосля этих официальных приветствий грызи проплывали в кольцевой корридор, который опоясывал хвостовую часть корабля, и далее шуршали в жилой модуль, устраивать тушки.
– Репень, эт-самое, пуховичок, - хихикнула Тигриса, пожав грызю лапу.
– Тигриса пушище-ухомоталище, - кивнул ушами Репень, - А что случилосиха?
– Событие, - точно ответила грызуниха, - Идите располагайтесь, через двадцать минут сбор.
Сбор здесь по сути можно было устроить только в одном месте, в столовке - в остальные помещения даже сорок хвостов влезут только номинально. Ну, уже в пух, подумал грызь, продолжая лететь за хвостом того, кто впереди, подталкиваясь от стенок и подруливая собственным хвостом, как это делает любая белочь в лесу при прыжках с ёлки на ёлку. Стоило пройти шлюз, отделяющий половины сферического корабля, как сразу начинали попадаться признаки жизнедеятельности, в виде шкафчиков по стенам, ящиков с растюхами, обильных росписей на всех поверхностях, выполненных электрографом от нечего делать.
Во вращающемся жилом модуле вообще создавалось впечатление, что вернулся в лес - можжевельники, черника... разве что гусей тут не было, это факт. Благо, на фреге поддержки модуль вращается вместе со всей секцией, которая внутри "бублика", поэтому туда легко попасть через корридор на оси вращения. Отнюдь не везде это можно позволить конструктивно, и тогда начинается дребузня в полный рост... она вообще начинается везде, где надо содержать хрупкие тушки зверей в безвоздушном пространстве, пронизанном метеорами и излучением. По крайней мере, от излучения здесь защитит многослойная броня, а уж в крайнем случае - скафандры высокой защиты.
Сейчас же Репень, как и его давнишние друзья Щек с Фирой, набились по каютам, проверить готовность и всё такое. Каюты всё же делали одноместными, получалось примерно размером с полтора сортира, зато никакого тебе храпа и прочих отвлекающих звуков. Грызь, ввалившись в свою двадцать вторую, убедился, что всё в пух, и спрятал в шкаф под лежаком изрядный пакет всяких припасов, добытых за время отпуска на планету. Орехи, как ни парадоксально для белки, тоже присутствовали, причём в значительном объёме. Выйдя из каюты, грызь сразу упирался в лесополоску в ящиках, и далее шуршал вдоль неё, как распоследняя белочь.
Сила тяжести, придавливавшая к полу, весьма радовала, потому как Репень знал, что такое длительные забеги в невесомость - так себе ощущения. Однако жеж, весь грунт-субстрат здесь крепился прочной плёнкой, а не просто насыпался в ящики, потому как ускорение не всегда направлено в одну сторону. Когда корабль даёт ход - а для удобства он обычно даёт ускорение в один гэ, вращение модуля останавливается, а стена становится полом. Ясен пух, что все ящики с растюхами на борту приспособлены к таким маневрам, как и к невесомости.
Столовка тоже не поражала размерами, но сюда действительно могли набиться ровным счётом все грызи с фрегата, а это почти сорок хвостов... плюс-минус сколько-то, как цокала Тигриса. Понятно, что вид помещения, набитого пухом, вызывал у носителей пуха смех... впрочем, у них даже смех вызывает смех, так что, разница небольшая. Рассевшись по лавкам, грызи немедленно лупанули чаю - кто по стакану, а кто и налил из двухсотлитрового самовара во флягу, тоже немаленькую. Причём, как это бывает с грызями, они не собирались просто сидеть и слушать - вокруг продолжалась спокойная тряска, когда одна грызуниха достала спицы и вязание, другой разложил на столе раскрученный комп... впух, а я как олуш, захихикал Репень, потому как сейчас ему нечем оказалось занять лапы.
В обычных условиях ему бы наверняка пришло в голову занять лапы пушистой тушкой Фиры, которая привалилась ему к бочандре, просто потому как тесно. Однако, чтобы резко упростить себе жЫзнь в этом вопросе, космонавты просто заглатывали таблетки, начисто блокировавшие в мозгу инстинкты размножения. Оказалось, это куда проще, чем можно подумать, и теперь Репень без малейших неудобств сидел прибочно с белкой, и мог любоваться на пушную зверушку исключительно в эстетическом плане. Как на рысь, впух, захихикал он.