Корабль призраков
Шрифт:
– Это не связано с круизом… Большая беда, вот как это называется.
– Что ж. У меня замашки сиделки, а у вас – слушателя школы практической магии.
– В любом случае, я не хочу здесь оставаться.
– Похоже, что решаете не вы.
– Я найду эту дрянь… Мы все равно не останемся.
– Похоже, что ваша дочь такая же решительная, как и вы.
– Вы правда не знаете, где она?
– Я правда не знаю, где она. Сокольников поднялся:
– Что ж, пойду ее искать.
– Не хочу разочаровывать вас, Валерий Адамович. Насколько хорошо
– Здесь масса потаенных уголков. А уголков, в которых может спрятаться тринадцатилетняя девочка, – еще больше. Вы ничего не сможете сделать. Когда улетает вертолет?
– Они дали мне пятнадцать минут, – хмуро сказал Сокольников. Максимум – двадцать. Сейчас уже меньше.
Я приподняла брови и иронически улыбнулась:
– И вы надеетесь уложиться в эти сроки? Думаю, вам придется остаться. Скорбное безмолвие тюленей еще не наступило.
Он внимательно посмотрел на меня. Так, как будто видел впервые. И впервые за все время пребывания на “Эскалибуре” меня так откровенно оценивали.
– Вы необычный человек, Ева. Недаром Карпик так к вам привязалась. Жаль, что у нас не было времени познакомиться поближе.
– У нас еще будет время, – боже мой, неужели это говоришь ты. Ева? Откуда такое кокетство в голосе?.. Тьфу, глаза бы мои не глядели…
– Да-да. – Сокольников достал пухлый бумажник и, вынув из него визитную карточку, протянул ее мне:
– Позвоните нам. Карпик будет рада, я думаю.
– Надеюсь увидеться с вами за ужином, – кротко сказала я, и лицо Сокольникова снова исказила гримаса.
Когда он прикрыл за собой дверь, я уже знала, что он никуда не улетит. Ай да Карпик, устроила папашке райскую жизнь!.. Почему же он все-таки так рвется улететь? Я машинально допила настойку и тут же была застигнута Вадиком на месте преступления. Он ворвался в каюту с видом оскорбленной невинности.
– Ну, что за дела, Ева?
– В каком смысле?
– Долблюсь, как дурак, каждые полчаса, а ты не открываешь…
– Прости, я была не одна, – сказала я первое, что пришло в голову.
– Не одна? – Вадик с сомнением посмотрел на меня.
– А что? Опровергаю свою репутацию старой девы.
– Да ты ее даже через суд не оспоришь! – Вадик был настроен воинственно. Я же постаралась не замечать его тона.
– Ну, как прошли соревнования по пинг-понгу?
– Что, надула меня? Выкинула, как щенка?.. А я купился, идиот! Кстати, забыл тебе сказать, что ты сука.
– Теперь вспомнил?
– Теперь вспомнил. Ты – сука. Зачем только нужно было врать про этот хренов пинг-понг?!
– Прости, пожалуйста. – Я робко подошла к Вадику и поцеловала его в безвольный всепрощающий подбородок. – Я же говорила тебе, что была не одна.
– Мы тоже были не одни. Пока ты тут кувыркалась. Во что мне не очень-то верится… У нас появился вертолет.
– Я слышу. Никто не прилетел?
– В смысле?
– В смысле ведения следствия.
– Следствия? – Вадик озадачился.
– Ну да. Все-таки погиб человек.
– Да нет, никого
– Странно, почему никто не прилетел? Они же должны осмотреть все на месте.
– Есть у них участковый, да сейчас в запое, жена пятого родила. Во всяком случае, капитан так сказал. Как они здесь размножаются, просто непонятно, – в голосе Вадика послышались миссионерские нотки. – Ты же сама видела, какой здесь медвежий угол, тьмутаракань. Ближайший цивилизованный полицейский участок, видимо, на Аляске… Или на острове Хоккайдо.
– Да. Эти люди совершенно безумны. Платить такие деньги за сомнительные удовольствия…
– Вот она, логика старой девы, – снова ущучил меня Вадик. – Запомни, сомнительные удовольствия всегда стоят гораздо дороже. Вот те же японцы, например. Ты знаешь, какой у них самый дорогой тур? Самый дорогой и самый популярный?
– Понятия не имею. Монте-Карло, что ли?
– Американская тюрьма.
– ??
– Представь себе. Бывшая американская тюрьма в каком-то из южных штатов. Находящаяся в полной исправности. Так вот, японцы платят бешеные деньги только за то, чтобы просидеть там месяц в качестве заключенных. В условиях, максимально приближенных к действительности. С тараканами и карцером. А самые большие бабки дерут за пребывание в камере смертников.
– Зачем? – искренне удивилась я.
– Острота ощущений. Страх в качестве движущего фактора релаксации. Подобный отдых заряжает энергией на год вперед.
– По-моему, это извращение.
– Это тонкий психологический расчет. Наши чертовы работодатели первыми это прочухали. И сейчас будут грести бешеные бабки.
– Ну, не знаю… Скажи, а девочка. Карпик так и не появилась?
– Подружка твоя? Интеллектуальная соратница? – осклабился Вадик. – Нет, не появлялась. Там, судя по всему, накладочка произошла. Девчонка куда-то смылась, так папаша еще за десять минут до назначенного срока головой о леера бился. Веселая была картинка.
– А тело? – Вадик, неожиданно для меня, оказался свидетелем прилета вертолета.
– Подняли на борт. С ума сойти, какое было зрелище… Хотел для себя заснять, в каюту ломился-ломился, да ты, не открыла, – снова начал обижаться Вадик.
– Не думаю, что это была хорошая мысль… Не забывай, для чего нас наняли.
– Это ты не забывай, – обиделся Вадик. – Как раз сегодня ночью выйдем, снимем “Эскалибур” с воды… А что это ты пьешь, дорогая?
…Конечно же, Сокольников никуда не улетел: с самого начала Карпик выбрала беспроигрышную тактику Она вовремя поняла, что детскими слезами папочку не сломить, усыпила его бдительность и нанесла удар в спину в самый последний момент Я представила себе эту картину: банкир с двумя внушительными чемоданами из хорошей кожи на палубе “Эскалибура” осыпает проклятьями собственную дочь. Нашла коса на камень, говорил в этих случаях капитан Лапицкий.