Корабль судьбы. Том 2

Хобб Робин

Кеннит привел их прямо в помещение для карт и с удовлетворением убедился, что все было должным образом подготовлено. Уинтроу расстелил на столе тяжелую толстую скатерть и принес серебряные подсвечники. Сам он держал серебряный же поднос, уставленный бутылками роскошных вин. Было там и несколько блестящих керамических бутылочек с опьяняющим средством откуда-то с южных островов. Все свеженькое, все из только что награбленного. Кроме того, на столе красовались бокалы, фужеры, рюмочки, стопочки – все, что может потребоваться для вкушения того или иного напитка. Такая неброская, но весьма впечатляющая демонстрация богатства. Кеннит был доволен. Он жестом пригласил высоких гостей к столу:

– Прошу,

рассаживайтесь. Уинтроу, мальчик мой, присмотри, чтобы никто не скучал.

Малта обводила каюту глазами, и Кеннит, не удержавшись, сказал:

– Без сомнения, здесь сильно все изменилось с тех пор, как ты последний раз посещала эту каюту, госпожа Подруга. Но, прошу, чувствуй себя так, как если бы твой отец здесь по-прежнему всем заправлял!

Говоря так, он не ждал, что нарвется на непредвиденный ответ.

~ Малта Вестрит не является моей Сердечной Подругой. Можешь называть ее советницей, – высокомерно уведомил его сатрап.

Впрочем, Кеннит больше внимания обратил на то, как резко побледнела Малта, а на ее лице тотчас промелькнуло изгнанное выражение страдания.

Так, так! Чужая слабость создана для того, чтобы человек более дальновидный ею пользовался. Капитан Рыжик уже предупредил Кеннита, что Малта – изрядная дока по части переговоров и торга. Значит, не повредит хорошенько ошарашить ее: глядишь, малость поглупеет. Кеннит лукаво посмотрел на нее и чуть заметно пожал плечами.

– Какая жалость, – сказал он, – что капитан Хэвен впутался в торговлю невольниками. Если бы он не сделал этой ошибки, возможно, сей корабль и поныне принадлежал бы ему. Полагаю, вам известно, какое обещание я дал моему народу. Я поклялся освободить Пиратские острова от работорговцев. И захват Проказницы был одним из первых моих шагов на этом пути.

Он смотрел на Малту и улыбался. От него не укрылось, как дрогнули ее губы. Однако мучительные вопросы так и остались невысказанными.

– Мы собрались здесь, чтобы обсудить условия моего возвращения в Джамелию, – строго напомнил сатрап. Сам он уже сидел за столом, предназначенным для переговоров. Прочие присутствующие тоже выбрали себе места, но не садились – ждали, пока сядет Кеннит. Столь надменное пренебрежение негласным протоколом не укрылось от пиратского предводителя.

– О да, конечно, – сказал он и широко улыбнулся, хромая к креслу во главе стола. – Уинтроу, – позвал он, и юноша заботливо пододвинул ему кресло и принял костыль. – Прошу вас, рассаживайтесь, – повторил Кеннит, и приглашенные последовали его примеру.

Соркор сел справа, дальше поместился капитан Рыжик, а по левую руку от Кеннита сел Уинтроу. Сатрап и Малта – напротив. К Малте, кажется, вернулось самообладание. Она сцепила пальцы на скатерти и стала ждать.

Кеннит поудобнее устроился в кресле и проговорил:

– Конечно, твой отец жив и пребывает на моем попечении. Нет, конечно, не на этом корабле. Для этого Кайл Хэвен нажил себе слишком много недоброжелателей среди команды. Однако там, где он находится, ему не грозит никакая беда. И пожалуй, если сегодня мы достигнем взаимоприемлемого итога, я отпущу его просто так, в знак расположения к уважаемой советнице Малте Вестрит и в благодарность за помощь в нынешних переговорах!

Мальчишеское лицо сатрапа так и вспыхнуло от ярости. «Ага! – сказал себе Кеннит. – Вот я их и поссорил!» Как ни быстро Малта вновь овладела собой, в ее глазах мелькнула таки неистовая надежда. Теперь она не сатрапские интересы будет отстаивать, а скорее ему, Кенниту, угождать.

Она успокоила несколько сбившееся дыхание и проговорила голосом, в котором почти не было дрожи:

– Это необычайно великодушно с твоей

стороны, капитан Кеннит. Однако сегодня я должна думать не только и не столько об интересах своей семьи. – Она пыталась перехватить взгляд сатрапа, но тот упрямо смотрел только на Кеннита, и Малта докончила: – Сколько об интересах Джамелии. Я здесь всего лишь верноподданная государя.

Она придала своему тону оттенок непоколебимой уверенности, но Кеннит нюхом чуял сомнения, раздиравшие ее душу.

– Естественно, дорогая моя, естественно, – промурлыкал пират.

Вот теперь он действительно готов был начать с ними переговоры!

Брэшен чутко, вполглаза дремал на своей койке. До Делипая оставался всего лишь суточный переход, и Брэшен совсем потерял сон. Вот и теперь он без конца ворочался с боку на бок, тщетно пытаясь уснуть. Он даже натянул на себя одеяло Альтии, все еще хранившее ее запах. Он Думал, это утешит и успокоит его, но ошибся: тоска по любимой лишь стала еще мучительней. Как же он за нее боялся! Что будет, если у них все-таки ничего не получится?

Брэшен напомнил себе, что последние дни все шло просто как нельзя лучше. Начать с того, что настроение команды разительно переменилось. Денек на берегу, свежее мясо и овощи да ко всему еще удачное «похищение» Кеннитовой матушки – и люди заново уверовали в себя и исполнились победного духа. Между тем, кажется, само присутствие Мамы удивительно благотворно повлияло на них. Когда непогода выгоняла пожилую женщину с носовой палубы, она отправлялась на камбуз и являла там чудеса поварского искусства. Например, творила из каменно-твердых корабельных галет нечто вроде пудингов, скоро ставших любимым лакомством у матросов. Но всего более душу Брэшена согрело сообщение Клефа. Юнга заверил его, что моряки готовы были «жизнь положить, но Альтию возвернуть». Одни просто потому, что за время плавания успели зауважать и сердечно полюбить ее. Другие из чувства попранной гордости: они не могли забыть трепку, которую прошлый раз задали им пираты.

Неожиданно в дремотные размышления молодого капитана вторгся некий низкий повторяющийся звук. Сон мигом с него слетел, Брэшен скатился с койки, кое-как продрал глаза (под веки точно песок насыпался), торопливо сунул ноги в сапоги и устремился на палубу.

Там властвовало яркое зимнее солнце и дул свежий ветер. Совершенный непринужденно резал волны. Брэшен вскинул голову и увидел, что матросы ставили дополнительные паруса. При этом они пели хором, как водится во время дружной работы, и сам Совершенный подпевал им, задавая ритм. Его низкий мощный голос разносился по палубе, заставляя весь корпус трепетать в унисон. Тут Брэшен понял, что за звук его разбудил. По спине молодого капитана прокатился озноб, а сердце стукнуло невпопад – и вознеслось до небес. Уж кому-кому, как не ему, было знать, насколько сильно влияет настроение живого корабля на боевой дух команды. Тем не менее даже он к подобному оказался не готов. Люди на мачтах трудились весело, слаженно, энергично. Брэшен поспешил на бак и встретил Симоя, исполнявшего в отсутствие Альтии обязанности старпома.

– Жаль показалось упускать такой славный ветер, кэп! – щербато улыбаясь, доложил тот. – Так дело пойдет – еще до полудня завтра в Делипае окажемся! – И добавил с этаким решительным прищуром: – Чтоб я сдох, кэп! Мы точно Альтию возвернем!

Брэшен кивнул в ответ, чувствуя, какой неуверенной получилась его собственная улыбка. Когда он достиг бака, он увидел там Маму и Янтарь. Кто-то из них успел заплести длинные темные волосы Совершенного в косицу, приличествующую воину.

– Это что тут происходит? – с тихим недоверием осведомился Брэшен.