Корабли Мериора

Вурц Дженни

— Эй, ребята, никак это жирное бревно решило свалить на берег? Приятная неожиданность. Пусть катится, и побыстрее!

Дакар, туманя воздух выдыхаемым перегаром, кое-как одолел сходни и оказался на берегу.

Похожие друг на друга, невдалеке белели хижины Мериора, окаймляя маленькую бухту. Над ними высились макушки пальм. По берегу тянулись заросли песчаной осоки. Деревушка притулилась на узком полуострове, который изгибался крюком, словно загораживая вход в залив Серпа. Безмятежная аквамариновая гладь залива разительно отличалась от океанского побережья. Их разделяло от силы три лиги, но на берегу картина была совершенно иной. Мериор засыпал и просыпался под грохот волн с гребнями белой пены. Деревушка

была последним поселением на полуострове, дальше он стремительно сужался и переходил в Скимладскую косу, где песчаные дюны соседствовали с коралловыми рифами. Гавань Мериора не больно-то годилась для торговых судов: здесь не было ни мола, ни причалов. Невысокая, грубо сколоченная дощатая башенка служила маяком для рыбачьих лодок. Когда штормило, рыбаки крепили свои суденышки к старым пробковым буйкам, которые, как тусклые бусины, покачивались среди волн.

Едва Дакар ступил на неподвижный сухой песок, его зашатало, и он поскорее сел. Из горла вырвалась давно сдерживаемая громкая икота. Зрелище было впечатляющим, но единственными зрителями этого чуда оказались двое лохматых мальчишек, сидевших на опрокинутой бочке. Вначале они просто улыбались, потом прыснули и вскоре зашлись неудержимым хохотом.

Дакар осоловело моргал. Сделаться потехой для голодранцев, которым едва ли было больше восьми лет, — с перепоя это воспринималось особенно болезненно. Безумный Пророк отцепил приставшую к ноге бахрому водоросли и обхватил руками голову, дабы хоть немного унять похмельную головную боль. Над раскалывающейся головой синело безупречно ясное небо, предвещавшее жаркий день. Между пальм сушились рыбачьи сети, и оттуда выразительно пахло рыбой и тиной. Солнце играло на стеклянных поплавках и лепешках обожженной глины, являвших собой талисманы для отпугивания ийятов. В деревне лениво лаяли собаки. По сходням с корабля спускался матрос, таща моток каната. Белесый песок в солнечных лучах казался сахарным. На полосе прилива росли груды сгружаемых товаров. Возможно, Дакар выбрал не самое удачное место для сидения, но сил, чтобы приподняться и проверить, у него не было. Безумный Пророк лег, уперся локтями в песок и сердито бросил маленьким насмешникам:

— Только дураки смеются без причины.

На него упала тень. Дакар повернулся и увидел Аритона, сошедшего с корабля. На плече Фаленита качалась длинная доска.

— А ты капитаном будешь? — спросил его один из ребят. Мальчишки выглядели совершенно одинаково, будто две разъединенные половинки устричной раковины. Оба были сероглазыми, загорелыми и безудержно любопытными. У обоих наряд состоял из рваных, замызганных полотняных штанов и такой же рубахи, грубо перешитой из отцовской. Острые локти и босые пятки радужно переливались приставшей рыбьей чешуей. Ступни ног у ребятишек были узкими, с крупными плоскими пальцами; похоже, эти сорванцы вообще не носили обуви.

— Нет, на судне другой капитан, — с улыбкой ответил Аритон.

— Ну тогда ты капитан на каком-нибудь большом корабле, — уверенно заявил второй мальчишка.

Он хотел еще что-то сказать, но первый перебил его и звонким, требовательным голосом спросил:

— А ты кто?

— Он повелитель всех вещей и явлений, туманных и опасных, — ответил вместо Аритона Дакар.

Пророк переиначил надпись на воротах одного ветхого строения, некогда принадлежавшего служителям Эта, но давно потерявшего свой высокий статус и превратившегося в заурядный публичный дом.

— Повелитель, повелитель, повелитель, — забубнил второй мальчишка.

Первый вскочил на ноги и хмуро покосился в сторону Дакара:

— Он не Дейлион-судьбоносец!

Мальчишка сложил тонкие грязные пальцы в кулак. Второй, будто по команде, затараторил:

— Этот толстый дядька — врун, этот толстый дядька — врун.

Дакар поскреб подбородок и придал себе внушительный вид.

— Ты

еще многого не знаешь, мальчик. По части вранья я и в подметки не гожусь этому темноволосому, которым ты так восхищаешься.

— Если хочешь знать, я не мальчик! Меня зовут Фелинда.

Дакар удивленно заморгал. Наверное, с похмелья он принял за мальчишек двоих сестер.

— Прости меня, девочка. — Дакар сощурился, загораживаясь от струи песка. — И сделай милость, скажи сестренке, чтобы не бросалась в меня песком.

— Никакая это не сестренка, а мой брат! — сердито крикнула Фелинда.

Ее брат (они явно были двойняшками) вновь зашелся смехом.

— Дурак ты, что ли? Верно, дурак, иначе не валялся бы тут колбасой на солнцепеке.

Выдав этот образец беспощадной детской мудрости, девчонка забыла про Безумного Пророка и повернулась к Аритону. Тот опустил доску, прислонив ее к своему плечу. Доска была широкой и затеняла острое лицо Фаленита.

— А ты потом вернешься на корабль? — спросила не отличавшаяся застенчивостью Фелинда.

— Вернусь. Надо же помочь сгрузить с него лес, — ответил Аритон.

Дакар рассчитывал, что после этого он подхватит доску и уберется с глаз долой. Однако Аритон не торопился.

— Как зовут твоего брата?

— Фиарк, — перебил мальчишка открывшую было рот сестренку. — Слушай, возьми нас на борт.

— Да, возьми, — подхватила Фелинда, становясь рядом с братом. — А лес пускай этот толстый сгружает. Все равно бездельничает. Таким работа только на пользу.

— Я ему не слуга! — огрызнулся Дакар, не открывая глаз.

Словно ему назло, тяжеленная доска опрокинулась и упала на песок почти рядом с его правым ухом. Дакар всполошился и допустил весьма досадный промах, вскочив на ноги. Весь песок, набросанный Фиарком, хлынул ему за шиворот и прилип к потному телу.

— Даркарон тебя побери! Я не нанимался к тебе в работники!

Ответа не последовало. Дакар помотал головой, открыл глаза и увидел, что, кроме бочки, рядом нет никого. Повелитель Теней поднимался по сходням, за ним следом скакала Фелинда. Последним шел Фиарк, ударяя босыми ногами по ступенькам и наслаждаясь пружинистым раскачиванием шаткой лестницы.

Дакар сжал виски (голова не проходила) и крикнул вдогонку:

— Безумец! Куда ты тащишь детей? Капитан выкинет их с корабля!

Аритон даже не обернулся. Фелинда не упустила случая показать «толстому дядьке» язык, а Фиарк выкрикнул позаимствованную у взрослых скабрезность, добавив от себя:

— Тебе-то какое дело? Он — повелитель. Что хочет, то и делает.

Дакар еще раз безуспешно попытался вытряхнуть из одежды песок. К стучащей в висках крови и немилосердному жару солнца вдруг добавился… ледяной холод, охвативший его кожу. Всего лишь на мгновение к запаху моря примешался едкий запах пожара.

С чего бы это? Последствия вчерашнего перебора? Или… возможное пророчество? Ладно, мелькнуло и исчезло. Зато злость на Аритона не уходила. Потерев лоб, Дакар поплелся к кораблю.

Наступило время отлива. Уходящая вода обнажила киль судна. Казалось, корабль стремительно садится на мель. Ветер вяло трепал спущенные паруса. Блестя так, будто их заново отлакировали, поскрипывали и покачивались пустые гафели, накреняясь вместе с палубами. Хитросплетение линей и канатов, крепящих рангоуты во время плавания, превратилось в один спутанный клубок. Пробираться после вчерашнего возлияния по скользким ступеням, поминутно рискуя на что-нибудь налететь и удариться, было для Дакара тяжким испытанием. Полуголые матросы и не думали ему помогать, а только скалили зубы, радуясь возможности погоготать. У него хватило сообразительности не испытывать судьбу и не забираться по лестнице на корме судна. Вместо этого Безумный Пророк ухватился руками за верхнюю ступеньку и распластался на всех остальных, приготовившись подслушивать.