Корабли Мериора
Шрифт:
— Ты лучше скажи, какой демон надоумил тебя устроить пожар?
Аритон все так же неподвижно сидел и смотрел не вниз, а в сумрачное ночное небо.
— А чего еще ты ожидал от меня, ничего не рассказав заранее? Ты же знал, что я лишен магического зрения и потому не сумею увидеть, какая опасность таится в тех бочонках. Мне повезло: я остался жив, но погибли ни в чем не повинные люди. По сути, ты превратил меня в свое орудие. Если ты избрал меня исполнителем поручения, которое тебе дал Сетвир… в таком случае могу сказать, что ты получил
Зеленые глаза опасно сверкнули.
В Дакаре вновь вспыхнул страх. Случившееся с Аритоном никак не выдашь за невинный обман. По спине Безумного Пророка поползли мурашки. Затем внутренний голос подсказал ему, что здесь не все так просто, и былая злость на Аритона перешибла страх, придав Дакару храбрости.
— Даркарон тебя побери! Выходит, ты предполагал, что я тебя предам?
— Предполагал?
Аритон поднялся. Раны не позволяли ему двигаться с обычной ловкостью. Он поднял чехол с лирантой и узел с пожитками.
— Я не только это предполагал, мой близорукий пророк. На этом строился весь мой расчет. Но только не жди от меня благодарности.
Перед мысленным взором Аритона пронеслась вся цепь недавних событий: бесконечные узкие коридоры подземелья, тяжелые двери, снабженные замками и засовами, ошеломленный начальник караула Таррик, стоящий на коленях и сквозь слезы твердящий, что головой ручается за честность своих караульных. И он сам, перепачканный, исцарапанный, с одеревеневшими от боли мышцами. Аритон смотрел на главного виновника, чье предсказуемое предательство открыло неприступные двери алестронского арсенала. Повелитель Теней презрительно сморщился и торопливо забросил на плечи лиранту и узел с пожитками. Дакар задыхался от злости.
— Пусть Дейлион поскорее бросит тебя в самую темную яму Ситэра! Говоришь, я превратил тебя в свое орудие? Ну и наглец же ты! Это я оказался живым орудием в твоих руках, пешкой для исполнения твоих дьявольских замыслов!
— Думай, прежде чем винить других, — громко и угрожающе оборвал его Аритон. — Мне не нужно твоих раскаяний. Если помнишь, я никогда не требовал от тебя верности. Но изволь отвечать за свои действия. В арсенале погибли ни в чем не повинные люди. В следующий раз пощады от меня не жди.
Дакар замахнулся, целя в ненавистное лицо потомка Фаленитов. Но Аритон предвидел этот удар. Ненавистные Дакару руки схватили его, словно клещи, развернули, опрокинули и толкнули во влажную ночную тьму.
Вдогонку полетели язвительные слова:
— Ты, как и мой брат, отдал бы все на свете, лишь бы меня убить.
Аритон рассмеялся. Смех его был ледяным. Один Халирон в свое время догадался, что таким смехом его ученик маскирует нестерпимую душевную боль.
— Если тебе суждено убить меня, мой незадачливый пророк, сначала придется научиться хладнокровию и кое-каким другим качествам, которых у тебя нет. Но обожди с местью до завтра. Если ты вновь не хочешь оказаться в компании Бридионов, давай-ка двигать
Герцог Брансиан, правитель Алестрона, проснулся оттого, что кто-то упрямо тряс его за плечо. Слушая стук собственных зубов, герцог с трудом разлепил тяжелые веки. Утренний свет кольнул его мозг множеством иголочек. Ночное ненастье сменилось веселыми лучами солнца, хотя Брансиан предпочел бы сейчас хмурость небес. Он застонал и вновь уронил лицо на руку, а Меарн с назойливостью охотничьего пса продолжал трепать его за локоть. Брансиану казалось, что у него вместо головы — дыня, готовая расколоться. Каждое движение Меарна барабанной дробью отдавалось у него в висках.
— Пошел прочь!
Герцог неуклюже замахнулся, чтобы отогнать докучливого брата, но тот увернулся.
Брансиан снова застонал, выпрямился и попытался собраться с мыслями. Прошло несколько минут, прежде чем старший Бридион сообразил, зачем Меарну понадобилось его будить. Поначалу ответ брата его даже рассмешил. Подумать только: по прихоти мага Содружества он и трое его братьев оказались заперты в их же башне.
— Меарн, если бы я не знал о твоем отвращении к выпивке, я бы решил, что ты успел с утра насосаться эля и спятил.
Правитель Алестрона запустил пальцы в шевелюру. Его распухшее лицо покраснело от разгоравшейся злости.
Лучик солнечного света перечеркнула холодная, неподвижная тень.
Брансиан презрительно усмехнулся.
— Я у себя дома. Алестрон — мой город. Никакой маг не может лишить меня власти.
— Зато это может сделать суд, — возразил ему ровный, спокойный голос, ничуть не затронутый герцогскими насмешками. — Если забыл, прочти городскую хартию, дарованную твоим предкам двенадцатым верховным королем Мелхаллы.
Брансиан соскреб сажу, окружавшую его глаз, затем протер сам глаз (второй по-прежнему не желал открываться). Он моргал, тряс головой, словно пытался прогнать видение, но оно не исчезало. Прямо перед ним стоял высокий худощавый человек, облаченный в шерстяной плащ на серебристой подкладке, и, поджав губы, неодобрительно глядел на него. От самого присутствия этого человека исходила угроза, а его взгляд пронзал насквозь. Разумеется, он мог быть только магом Содружества, которого нелегкая принесла в Алестрон.
В роду Бридионов никогда не было привычки извиняться за свои слова и поступки.
— Я бы предпочел увидеть здесь Дейлиона, а не вас, — пробурчал Брансиан. Жаль, что вы не кошмарный сон, какие бывают, когда слишком утомишься или выпьешь скверного вина. Ну а поскольку вы мне не приснились, то прошу не добавлять мне головной боли и покинуть мой город.
Асандир засмеялся и сел.
— Прежде чем я уйду, у меня со всеми вами состоится серьезный и продолжительный разговор. Может, вы вначале желаете позавтракать?