Корабли Мериора
Шрифт:
— Понимаю, пока я сюда шел, вы успели его исцелить.
Маг покачал головой. Грозный, как надвигающаяся буря, он бесшумно повернул дверную ручку и стремительно вошел в спальню Дакара.
За дверью оказался уютный, залитый солнцем альков с мягкими стульями, ножки которых украшали деревянные виноградные грозди, и роскошной кроватью с пуховой периной и грудой одеял. Из раскрытого окна струился морской воздух с легким запахом смолы, какой обычно пропитывали корабельные снасти. В одеялах, словно колбаса в кожуре, лежал толстый человек, бледное лицо которого напоминало хлебную опару. Курчавая
— Бедненький ты мой! Ты бы знал, как я вся извелась. Я всегда буду помнить о тебе и молить Эта, чтобы сохранил и твою драгоценную память.
— Что вовсе ни к чему!
С этими словами Асандир двинулся к алькову. Позади шел король.
Кухарка вскрикнула и отпрянула от Дакара. Даже груда одеял не помешала увидеть, как тот вздрогнул — то ли от удивления, то ли от страха. Рука Безумного Пророка моментально выпорхнула из кружевных недр кухаркиных нижних юбок. Страдалец закатил светло-карие глаза так, что стали видны белки.
На мгновение все вокруг как будто замерло. Раненый ученик Асандира побледнел еще сильнее, пробормотал неразборчивое проклятие и затих. Казалось, что он впал в забытье. Но только казалось.
— Вон! — коротко приказал Асандир.
Кухонная красотка, позабыв про стыд, задрала юбки выше колен и метнулась к двери, волоча за собой развязанные тесемки.
Когда в коридоре смолкли ее торопливые шаги, Асандир пинком ноги закрыл дверь. Потянулись тягостные секунды. В спальне установилась такая тишина, что звук сгружаемых за стенами двора бочек с элем врывался сюда раскатами грома. Звук этот был не единственным признаком внешнего мира. Оттуда доносились голоса солдат — происходила смена караула. Булочник на чем свет стоит ругал своего ленивого мальчишку-помощника. Звуковой фон дополнялся повизгиванием разыгравшихся щенят, скрипом телег, проезжающих по городскому рынку, и пронзительными криками наглых прожорливых чаек. Однако гробовая тишина спальни тут же вбирала и гасила все внешние звуки.
Вначале Асандир обратился к хмурому и задумчивому королю, стоявшему чуть поодаль.
— Я убедительно прошу, чтобы тайны магов не становились предметом досужей болтовни при дворе. Однако тебе самому не мешает знать, до какой степени мой ученик всех вас дурачил.
Подойдя к кровати, Асандир безжалостно сорвал с пророка все одеяла.
Закусив губу, Дакар лежал неподвижно, точно бревно, а учитель столь же безжалостно срывал окровавленные тряпки с того бока, куда вонзился нож ревнивого мужа.
Пропитанное кровью тряпье удивления не вызывало. Удивительнее было другое: вместо кровоточащей смертельной раны взору короля открылась розовая кожа, гладкая и без единой царапинки.
Король Эльдир шумно глотнул воздух.
— Дакару от роду пятьсот восемьдесят семь лет, — сообщил королю Асандир. — Как видишь, он умеет продлевать себе жизнь и не дряхлеть. А справиться с болезнью или раной для него вообще пустяки.
— Значит, никакой смертельной опасности не было, — произнес Эльдир, в голосе которого улавливалась закипавшая
Король стоял, скрестив на груди руки и чуть склонив голову набок. Его лицо, носящее следы первого и не слишком удачного знакомства с бритвой, стремительно и густо багровело. Сейчас Эльдиру не требовалась ни корона, ни прочие атрибуты власти. Перед Дакаром стоял настоящий король, не собиравшийся прощать обман.
— Выходит, ты мне наврал, а я понапрасну отправил своего лучшего гонца, велев ему догнать и воротить твоего учителя? Это что же, ради твоей прихоти я дал ему лучшую в королевстве лошадь, приказав, если понадобится, загнать ее насмерть?
Голый, вполне здоровый, но слишком тучный, чтобы скрыться в складках перины, Дакар запустил свои мясистые пальцы в шевелюру. Он облизал сухие губы, отодвинулся подальше от Асандира и пролепетал:
— Я… виноват.
Он с какой-то обреченностью пожал плечами, что отнюдь не растрогало юного властителя.
— Будь ты моим подданным, я бы приказал тебя казнить. Эльдир тут же взглянул на мага. Глаза Асандира сейчас были похожи на лезвие только что заточенного меча.
— Но, к сожалению, ты не являешься моим подданным, и я не могу оказать тебе эту милость.
Из-под пальцев Дакара текли струйки пота, змеясь по запястьям и капая на перину. Он дышал хрипло и прерывисто, и от каждого вдоха вздрагивали жировые складки на его коленях.
— Может, мне лучше подождать вас снаружи? — спросил Асандира король.
Исполненный истинно королевского достоинства, Эльдир удалился.
Оставшись наедине с учителем, Дакар стыдливо закрыл лицо ладонями и пробормотал:
— Эт милосердный! Если ты решишь опять послать меня на поиски развалин в песках, давай, ставь свои ловушки, и я безропотно туда отправлюсь.
— Насчет тебя у меня есть другие соображения. Асандир приблизился к ученику и совсем тихо, почти шепотом что-то ему сказал.
Тишину спальни прорезал отчаянный, хриплый крик Дакара, сменившийся жалостливым хныканьем.
Эльдир поспешил закрыть дверь, чтобы не слышать дальнейшей сцены. Однако маг рукой придержал дверь и, поспешно выйдя за королем, без колебаний задвинул засов. Повернувшись к королю, Асандир кратко пояснил:
— Кошмары. Думаю, до вечера ему хватит впечатлений. Проснется голодным, но ничуть не исправившимся. Увы, я его знаю.
Асандир перевел дух и со свойственным ему мрачноватым юмором спросил:
— Я тебе что-нибудь должен помимо стоимости золоченых пуговиц твоих гвардейцев?
— Не мне.
Эльдир вздохнул. Лицо короля напряглось. Изогнутые губы выдавали растерянность, вновь овладевшую этим властительным юношей.
— Старший сын городского управителя проиграл в карты фамильные драгоценности своей матери. Скорее всего, его раззадорил Дакар, но сделал это очень умело, исподтишка.
Не знаю, что заставило вашего ученика выпустить из хлева раскормленного борова, принадлежащего повару. Когда все бросились его ловить, боров вконец обезумел, прорвался в кладовые и перепортил всю пряжу, приготовленную к отправке в красильни Нармса. Теперь городская гильдия ремесленников жаждет крови Дакара. Когда началась потасовка на кухне, я сразу же приказал заковать Дакара в цепи.