Кораблики, или «Помоги мне в пути»
Шрифт:
Мы с Петькой переглянулись. Петька взял на руки Кыса. И Юджин сразу понял: мы опять собираемся туда.
– Зачем? – сказал он. Не просто сказал, а с болью.
Ну как ему объяснить? Там было сейчас главное. Все, что случилось, привязало нас именно к Старотополю. И новые друзья там: отец Венедикт, маленький Сивка. И... это же родина, в конце концов. Пусть неустроенная, с бестолковой жизнью, с жестокостью и опасностями, но... Маленькая площадь со странными фонарями и бугристая мостовая Усадебного переулка были мне сейчас дороже всего Византийска. Хотя и Византийск я любил...
– Южик, там для
– Я думал, ты поедешь со мной. Для модели Конуса ты ох как сейчас нужен.
– Юджин, все, что я знаю и умею, есть в записях, в энцефалограммах. А сам я уже не тот. Понимаешь... сейчас копаться в схемах Конуса для меня все равно что... ну, препарировать кого-то близкого после смерти. Или свой собственный мозг. На этом уровне отторжения все равно я беспомощен... Да и с Петькой расставаться я больше не хочу.
Петька быстро глянул на меня и промолчал.
Юджин не стал спорить, говорить, что можно ехать и с Петькой. Понял, что бесполезно.
Мы прожили в Византийске еще сутки. Достаточно беззаботно, весело даже, словно договорились больше не касаться тревожных тем. Гуляли, вспоминали прежние хорошие времена и старых друзей. Но была, конечно, у троих у нас в душе напряженность – ожидание скорого прощания.
И, по правде говоря, я почувствовал даже облегчение, когда этот момент настал.
Мы с Петькой решили не лететь, а ехать экспрессом – как в первый раз. На вокзале Юджин сказал:
– Возьми на память вот эту вещь. – И протянул что-то похожее на старинные карманные часы.
– Что это?
– Катапульта.
– ?
– Придумали эту штуку незадолго до взрыва. Когда ты был на пути домой. Механизм для бескапсульного перехода по туннелю – от стартовой точки до Конуса. Стоит встать где-нибудь между двумя стенами или заборами, нажать пуск, и через три минуты – старт. А захотел обратно – снова нажатие. Правда, рассчитана эта машина только на одно путешествие – туда и обратно... При пуске надо смотреть, чтобы рядом – никого. А то катапульта может прихватить случайного попутчика. Тогда – двойная нагрузка, и обратно уже никак...
– Ты, Юджин, так объясняешь, будто есть куда лететь, – грустно сказал я.
– Да... по привычке... Жалко, славная такая получилась штучка – и без пользы... Их сделали две. Одну я оставил себе, а вторая – вот. Этакий сувенир...
– Спасибо... – И я подумал опять: "Скорей бы в вагон..."
В вагоне работал большой стереоэкран. И, конечно же, опять передавали репортажи о разоблачении "беспримерного по своему злодейству плана "Черные пароходы".
– Лучше бы мультик пустили, – угрюмо сказал Петька и закутался в старую тетратканевую куртку. Это Юджин отыскал ее и отдал перед отъездом Петьке. Петька обрадовался. Я поначалу тоже. Даже штопка на плече не вызвала суеверного опасения. Мне показалось, что Петька в этой куртке сделался прежним. Он, правда, малость вытянулся за год, но в тот момент стал совсем как прошлогодний Петушок – лохматый, улыбчивый пацан, с торчащими из-под подола побитыми загорелыми ногами...
Но сейчас и куртка не скрывала угрюмую Петькину озабоченность.
– Хватит уж терзаться-то, – попросил я. – Что было, то прошло. Надо жить дальше.
– Ладно, – покладисто отозвался он.
Но забыть о случившемся не давал экран. Немыслимо красивая девица – этакая "Мисс Вселенная" – вещала:
"Представитель правительства заявил, что, несмотря на чудовищные происки заговорщиков, проект "Розалина" не отменяется. После тщательной проверки судов дети снова займут свои места в каютах и отправятся в порт Ново-Находкино, где пересядут на комфортабельные океанские лайнеры. К сожалению, эти современные пассажирские корабли не рискуют идти в Старотополь по мелководному водохранилищу, поэтому начальный этап путешествия дети проделают на "Розалинах". По этой причине решено и не менять название операции. Провалившиеся замыслы преступников не должны бросать тень на светлую идею спасения несчастных детишек. Международные фонды "Око Вселенной" и "Христианский мир" заявили о своей готовности включиться в строительство детских городков..."
– Может, и правда помогут ребятам... Петь, ты что так на меня смотришь?
– Ничего. Обыкновенно смотрю... Дай взглянуть на катапульту.
Я дал. Петька положил "секундомер" на подлокотник, пощелкал бесполезной кнопкой.
– Вот перенесусь куда-нибудь...
– Я вот тебе перенесусь, – пообещал я малость испуганно. И сделал усилие, чтобы не отобрать катапульту. Глупо же...
Петька еще повертел прибор в ладонях и отдал мне:
– Похоже на часы, которые у дяди Гоши были, трофейные. Помнишь?
Я не помнил, но сказал:
– Да...
– Пит, знаешь что? Я насчет этого... реанатина. Я еще там, в трюме, какую-то тревогу почуял. Знаешь, почему? Там рядом с этими ящиками стояла деревянная коробка, а в ней что-то вроде часов. Не таких, а похожих на будильник. И на них – медное кольцо с зубчиками. Я такие в кино про шпионов видел, это была адская машина. Ставишь на нужное время, а потом... Но я тогда весь такой был... задерганный. Во мне это мелькнуло и забылось...
– Едва ли стали бы взрывать пароход с помощью старинной адской машины. Это сейчас проще делается: сидит человек за сотню миль, нажимает кнопку на передатчике... Петух! Мы же условились больше не говорить об этом!
– Ладно...
С экрана теперь обращался к зрителям обаятельный молодой комментатор. Он весь прямо исходил доброжелательностью:
"Милые дамы и господа! Теперь, когда вы уделили ваше любезное внимание нашей рекламе, мы вновь предлагаем вам обзор последних мировых событий. В городах Северо-Восточной Республики не унимаются страсти по поводу разоблачения плана "Черные пароходы". Особенно большой резонанс это вызвало в Старотополе. Второй день на главной площади не стихают митинги с требованием сурово наказать заговорщиков..."
Мы увидели на экране массу людей. Толкотня, плакаты, открытые рты. Седой разлохмаченный дядька что-то неразборчиво кричал в мегафон. Полная тетушка пробивалась к нему локтями.
Петька сказал пренебрежительно:
– Вот так же они вопили бы в поддержку расстрела.
– Какого?
– Ну, если бы Полоз поймал меня и устроил бы суд. Обвинил бы меня в тысяче страшных преступлений и объяснил бы всем, что такое наказание необходимо... Толпа орала бы в поддержку. Ей все равно, что орать...