Кораблики, или «Помоги мне в пути…»
Шрифт:
– Какие прежние?
– Вот и ребята его спросили: "Что значит – прежние?" А он: "Скажите Питвику, он прав. Это планета-полустанок…" Питвик, что это значит?
– Понятия не имею, – искренне ответил я. Но в душу скользнул холодок.
– И все же? – осторожно спросил Юджин.
– Ну правда не знаю!.. Он, видимо, в самом деле здорово треснулся и теперь выдает в эфир всякую кашу… Возможно, при последнем контакте он покопался у меня в подкорковой области и выудил то, что я сам не понимаю…
Но ведь
– Когда вы сможете восстановить капсулу?
– Второго блока нет, а отладка ручная… Года через два. Если дадут средства…
Я тихо присвистнул.
– А что еще сообщает Конус?
– Ничего толкового, Пит. Бесспорны только два факта: что он относительно цел и что он сел на какую-то планету… Может, придет в себя после встряски и объяснит хотя бы, почему оторвался от "Иглы". А о самой планете что он может сказать, если зарылся в толщу… Да, была еще одна сбивчивая фраза, опять о тебе…
– Какая фраза?!
– "Скажите Питвику, программа многовариантности необходима, а если ее нет, она зарождается сама, и тогда…" На этом замолчал. Питвик, что тогда?
– Не знаю… Возможно, он сам начал строить в себе эту программу. Зачем-то она ему понадобилась…
– Зачем?
– Боже мой, откуда я знаю?.. Может, раскопал у меня в мозгах историю с Петькой и… Ну я не знаю, что "и". Может, какая-то дикая идея о разных путях развития одного начала… И он решил поправить…
– Что поправить, Пит? – шепотом спросил Юджин.
– Откуда я знаю… спроси его самого!
– Беда в том, что он почти не отвечает на вопросы. Связь практически односторонняя… Питвик, ты сказал о развитии одного начала… У меня сумасшедшая мысль…
– Ну, говори…
– Пит… Может быть, уже два Конуса? Один по-прежнему на "Игле", а другой на этом… полустанке…
– Непонятно, кто треснулся о планету, Конус или ты, – уныло отозвался я. И за этой унылостью спрятал новую тревогу. Она росла во мне, как вой сирены на приближающемся аварийном автомобиле.
Юджин покорно вздохнул. Но сказал:
– А все-таки…
– Если один Конус по-прежнему на "Игле" и она цела, почему был сигнал о взрыве?
– Может быть, в момент этого… расчленения?
– А почему исчез туннель?
– Тоже из-за этого. Временно. А теперь не восстановить, аппаратура наполовину снята.
– Кретины.
– Ага… – Он посопел, как в десятилетнем возрасте.
– Слушай! А эти штуки-то! Катапульты! Они же связаны с Конусом напрямую! Ты сам говорил! Этот-то туннель должен работать, если Конус и правда цел!
– Да никуда эти фиговины не годятся! Безделушки. Я уже проверял… Смотри… – И он вытащил из-за пазухи похожую на часы-секундомер межпространственную катапульту. – Если бы работала, горел бы индикатор, а здесь – глухо… Ох, Питвик… А у тебя?
У меня внутри словно что-то обрушилось. Тяжко и бесшумно, как песочная башня. Я лихорадочно нащупал в брючном кармане тяжелый круглый секундомер. Выдернул.
В верхней части циферблата алая капелька сигнала пульсировала в такт моему сердцу.
2
Все встало на свои места. То, что Петька на "Розалине", теперь оказалось удачей. Не будет лишних терзаний, новых прощаний. Пусть привыкает к самостоятельной жизни. А когда вернется, отец Венедикт и Юджин позаботятся о нем. Если меня в это время не окажется на Земле.
Скорее всего, не окажется. По крайней мере, шансы на благополучное и своевременное возвращение были невелики. Кто знает, какая там планета? И какой у этого туннеля темпоральный индекс? И не расплавлюсь ли я в первый же момент под излучением чужого солнца? И не сожрет ли меня местный тираннозавр прямо на месте посадки Конуса? И не унесет ли меня катапульта куда-нибудь за сотни лет?
…Конечно, сперва Юджин истерически завопил, чтобы я и думать не смел о броске к Конусу. Если соответствующая комиссия и признает путешествие необходимым, то это дело не для старых толстых авантюристов. Есть молодые, сильные ребята, не ведающие, что такое остеохондроз, и специально подготовленные для выживания в экстремальных условиях.
Я обстоятельно, без многоточий, объяснил, в какое место должен идти Юджин вместе с соответствующей комиссией и специально подготовленными ребятами.
– Пойми, что самый полный контакт с Конусом был именно у меня. Недаром этот дурак и сейчас вспоминает обо мне.
– Но туда должны идти те, кто виноват! Кто раньше срока начал размонтировать базу!
– Балда! – сказал я злорадно. – Тут надо думать не о моральных терзаниях, а о пользе дела.
– Я и думаю… Господин Викулов! Я как командир базы предписываю вам безотлагательно прибыть в Византийск и сдать катапульту. Это казенное имущество!
– Командир ты… у разбитого корыта. Вот тебе! – и я поднес к объективу приемника дулю. В Византийске перед Юджином она сделалась величиной с арбуз и заполнила стереоэкран (я подумал об этом с удовольствием).
Юджин сморщился, будто нюхнул уксуса. И попросил жалобно:
– Питвик, не делай глупостей.
– Я и не собираюсь. Наоборот, это будет самое умное. Логическое завершение всего. Видишь, Юк, я ошибся, думая, что моя миссия давно закончена. На самом деле я был чуть ли не дезертиром. Хвала судьбе, она сама вернула меня на прежние рельсы. Уж теперь-то я пойду до конца.
– О Петьке подумай!! – взревел он.
– Я думаю. Слава Богу, его сейчас рядом нет. А вернется – ты его больше не оставишь. Верно?