Коралловый город или приключения Смешинки
Шрифт:
Царевич стоял в карете, подняв руки вверх, и приветствонвал всех.
Время от времени из толпы встречающих вылетала цветнная веточка коралла и падала на плотную ленту Камбал, не долетев до кареты.
Спруты бдительно следили за порядком, подравнивали рянды морских жителей и, покрикивая: "Не напирать! Не напинрать!" - пускали в ход свои дубинки. Стражников было много, и они стояли друг от друга на расстоянии протянутого Щупальца - так, чтобы никто не мог выбраться из толпы. Как только кто-нибудь чрезмерно любопытный высовывался из толпы, увесистая дубинка
Вдруг впереди заволновались. Прорвав кольцо Спрутов, на дорогу выскочила серая встопорщенная рыбка и неистово заорала:
– Воры! Спруты-эксплуататоры! Дармоеды! Всех вас на чистую воду нужно вывести!
Звуки музыки смолкли. Толпа глухо загудела.
– Долой Лупибея и его стражников!
– еще громче крикннул бунтарь.
К нему бросилось несколько Спрутов, но толпа качнулась и обрушилась на них. Со дна поднялась муть, закипела вокруг дерущихся. Раздалось кряканье, визг и глухие удары.
– Кто это?
– спросила Смешинка.
– Бунтарь Ерш,- процедил Лупибей.- Известный мутильщик воды. Ну, ему сейчас зададут!
Из мутного клубка вырвалась рыбка-забияка и припустила во всю прыть вдоль улицы.
– Вот он!
– рявкнул, бросаясь вперед, Лупибей!
– Держи его! Хватай за жабры!
Он несколько раз оглушительно выпалил из пистолета. Но Ерш ловко воспользовался паникой. Он нырнул в толпу - и был таков.
Кучер Четырехглазка щелкнул кнутом, и приостановивншиеся было Крылатки рванули вперед. Опять мерно загудели барабаны Крокеров.
Смешинка хлопнула в ладоши:
– Сбежал! Вот молодец!
Спрут Лупибей, отдуваясь, хмуро посмотрел на нее.
Девочку Смешинку и Остроклюва поселили в нижнем этанже Голубого дворца - самого большого дворца Кораллового города. Царевич жил в верхнем этаже. Вокруг дворца была выставлена усиленная охрана. Каждый раз, когда Смешинка выглядывала в узкие высокие оконца, забранные прозрачными створками раковин плакун, она видела блестящие черные каснки Спрутов. Они день и ночь топтались внизу.
На следующий вечер во дворце был устроен бал. В пронсторном зале на стенах висели ярко сиявшие звезды Офиуры, в воде плавали светящиеся Медузы, к потолку были подвешенны окутанные красными облачками света Креветки, в углах зала колыхались чудные и пышные Морские Перья, горевшие слабым чистым огнем. Каракатицы курсировали взад и впенред по залу, наблюдая за темными окнами.
Царевич подошел к Смешинке и церемонно поклонился ей, приглашая на танец. Она улыбнулась, подала руку, и оба выншли на середину зала. Тотчас заиграл скрытый оркестр. Краб Дромия, стоявший на балконе, приподнимаясь на тоненьких ножках, взмахнул клешнями. Медузы запели пронзительными голосами.
Смешинка, выждав такт, положила руку на плечо царевичу Капельке и... все закружилось в ее глазах. Тотчас важные нандутые Пузанки, стоявшие у стен зала, приблизились к стайке Плотвичек-Гимнасток и пригласили их танцевать. Плотвичкам явно не хотелось танцевать с Пузанками, но они, видимо, уже привыкли к этому. Пары закружились. Пузанки кряхтели и пыхтели. Плотвички сочувственно улыбались друг другу, когда пары встречались в танце.
Вдоль стен стояли Спруты в форменной фиолетовой окраснке. Мимо них прохаживался начальник стражи Лупибей, и при его приближении Спруты меняли окраску на подобострастно-желтую. А когда, кружась в танце, подплывал к ним царевич Капелька, Спруты подхалимски повторяли цвета его одеянния - голубой и серебряный. Смешинку это очень веселило.
– А почему начальника стражи так странно зовут - Лупи-бей? спросила она.
– Потому что он чаще всего употребляет эти слова,- ответил царевич и продолжал: - Это имя пожаловал ему мой отец, владыка океана, Великий Треххвост.
– Великий Треххвост?
– повторила удивленно Смешиннка.
– Разве у него три хвоста?
– Да! У него три хвоста, что свидетельствует о царском происхождении. Не зря он называется Великим Трехнхвостом.
Они проплыли мимо двери в соседний, меньший зал. Там стояли накрытые столы, вокруг которых толклись Ротаны и Горлачи. Гости торопливо пожирали угощения. Под столанми шныряли морские Собачки и хватали падавшие со стола куски.
– А где же он, твой отец? Почему его нет на балу?
– Он живет не здесь, а далеко отсюда, в неприступном замке. Потом мы поедем к нему в гости.
– Хорошо,- кивнула Смешинка.
В распахнутые окна дворца время от времени заглядывали любопытные жители города, но бдительные Спруты с бранью набрасывались на них. Аист Остроклюв стоял неподалеку и внимательно наблюдал за действиями Спрутов.
– Скажите,- обратился он к Плотвичке-Гимнастке, принтанцовывавшей под музыку,- что делают с теми, кого хватает стража?
– Вы разве не знаете?
– удивилась Плотвичка-Гимнастка, прихорашиваясь.- Их отправляют в морские пещеры.
– А потом?
– Потом?
– Гимнастка задумалась.- Потом... я не знаю. И никто не знает.
– То есть они уже не возвращаются,- сказал Остронклюв.- Значит...
Плотвичка-Гимнастка испуганно вздрогнула. Остроклюв проследил за ее взглядом и увидел: неподалеку высунулись чьи-то глаза на стебельках. Они пристально уставились на них.
– Тс-с! Это Дракончик-шпиончик,- зашептала Плотвичнка-Гимнастка. Вас могут услышать, и тогда не миновать вам морских пещер за такие речи... Уйдем отсюда. Но к ним уже приближался начальник стражи.
– О чем беседуем с милой дамой?
– осклабился он. Плотвичка-Гимнастка, онемев от ужаса, молчала. Но Остроклюв невозмутимо ответил:
– О музыке.
И поклонившись со старомодной учтивостью, пригласил Плотвичку-Гимнастку на танец. Пара закружилась в упоении и вскоре оказалась рядом с царевичем и Смешинкой, поглонщенными танцем и беседой под тончайшую мелодию скрипки, которую выводил в полной тишине краб Дромия. Они сделали несколько па и взмыли под потолок в красноватый сумрак, где мерцали глубоководные Креветки. Смешинка была так пренкрасна в дивном свете, что царевич не удержался и робко поценловал ее.