Коралловый город
Шрифт:
Акулы застонали:
— О, какие прекрасные яства приготовил Лупибей! Даже их запахи сводят с ума!
— Эти запахи несутся из кареты Лупибея, — продолжал мудрец, — он набил всю ее разнообразными яствами и поклялся, что, как только поймает нас, заставит все съесть. Но ведь там столько снеди, что даже Акулы с ней не справятся!
— Не говори так! — сердито закричали Акулы. — Мы можем съесть все, что можно есть.
— И еще столько же! — рявкнула Китовая Акула. В это время Морское Ухо сказало:
— Лупибей совсем близко. Он рядом!
Звездочет-Клоун посмотрел назад и увидел поблескивающие лезвия Меч-рыб. Они быстро увеличивались, росли на глазах.
— А вот и он! — крикнул мудрец. — Лупибей с целой каретой превосходных кушаний! Слышите, как чудесно они пахнут?
Он махнул в третий раз, и Смешинка сдавила губку изо всех сил обеими руками. Невыразимое благоухание разлилось в воде, как будто распахнули двери огромной кухни, где одновременно готовились тысячи и тысячи вкуснейших обедов.
Что сделалось с Акулами! Они взревели. Закипела вода от ударов мощных хвостов. Крылатки проворно опустились на дно, и беглецы смотрели, как, разинув пасти, над ними проносились Акулы. Неслись они навстречу начальнику стражи, чтобы урвать хоть кусочек из его чудеснейших кушаний.
— Думаю, — сказал Звездочет-Клоун, — что они надолго задержат Лупибея. Точнее сказать — навсегда.
И Крылатки поднялись, торопясь как можно быстрее оставить позади Море Акул, чтобы разгневанные обжоры, обнаружив обман после того, как слопают сгоряча Спрутов и упряжку Меч-рыб, не погнались за ними. Но опасения были напрасны: Морское Ухо, прислушавшись, объявило, что погони больше нет.
Все препятствия остались позади.
— Теперь придется мне вас покинуть, — сказал Звездочет-Клоун. — У меня срочные дела. Я не могу их отложить.
— Но как же мы найдем без тебя Море Счастья? — спросила Смешинка.
— С вами остается Сабира, — улыбнулся он. — О, она тоже многое знает и умеет. Как я подозреваю, ты уже вырастила язык, который доведет тебя до Моря Счастья?
— Вырастила, — ответила Сабира смущенно.
— Тогда я спокоен. Прощайте, мои друзья, мы скоро увидимся!
— Я не спрашиваю тебя ни о чем, — крикнула ему вслед Звезда, — но думаю, что тебе нужно направиться на юг, к островам! Это говорит мой новый язык, знающий все страны света…
— Спасибо! — Звездочет-Клоун был уже маленькой точкой над их головами и продолжал подниматься все выше и выше. Девочка, запрокинув голову, следила за ним, потом вздохнула:
— Ах добрый друг! Мне показалось, что это старый аист опять улетает от меня…
Тайна Долгопера
И что же? Она не ошиблась.
Звездочет-Клоун, достигнув поверхности меря, так разогнался, что выскочил в воздух, расправил плавники, которые вдруг превратились в широкие красивые крылья, и стал знакомым нам старым аистом. Взмахнув крыльями. Остроклюв радостно крикнул:
— Как долго я не летал! Как долго я не дышал свежим воздухом! Как долго я не видел неба!
Он подсчитал, что сегодня миновало тридцать и три дня с той ночи, когда ведьма наложила на него проклятие. Чары старухи отныне были бессильны!
Остроклюв сделал круг над водой, пристально вглядываясь, но ничего не увидел в сгустившейся синеве. И тогда он решительно повернул на юг, в направлении островов, как советовала ему Сабира.
Он летел целый день, и крылья его с непривычки устали. Внизу по-прежнему расстилалось море, не было видно ни одного островка, где бы он мог сесть и отдохнуть.
Наступила ночь. Остроклюв летел, мерно взмахивая крыльями, глядя на звезды и тяжело вздыхая. Иногда он бормотал:
— Как не хотелось мне… ради этого несносного мальчишки. Но если разобраться, то вовсе не ради него, а ради девочки Смешинки и жителей Кораллового города… Вот только не знаю, согласится ли Каппа пруда Тарусава… и где находится этот пруд.
— Каппа пруда Тарусава? — повторил рядом чей-то тоненький голосок, и Остроклюв вздрогнул от неожиданности. — Кто осмелился говорить о Каппе?
— А почему нельзя говорить о нем? — удивился старый аист, разглядев в сумерках летевшее рядом странное существо. То была рыба не рыба, птица не птица, а рыба с крыльями. — Кто ты?
— Я Долгопер, летающая рыба. Нас много летает здесь над волнами, и все мы боимся говорить о Каппе пруда Тарусава. Если кто-нибудь услышит и донесет Великому Треххвосту, он погубит нас всех до единого. Но тайна мучает нестерпимо, и хочется поделиться ею с кем-нибудь. — Долгопер понизил голос: — Я вижу, ты не рыба, и тебе можно довериться. Но прежде скажи, откуда ты узнал о Каппе пруда Тарусава?
— Ха! — воскликнул старый аист, напуская на себя равнодушие. — Да я много раз отдыхал в окрестностях этого пруда после дальних перелетов, ловил там лягушек…
— И ты видел Каппу? — воскликнул Долгопер.
— Конечно. Мы часто беседовали с ним.
— О чем?
— О… том о сем.
— А о сыне, о сыне его вы ни разу не разговаривали? — задыхаясь от волнения, спросил Долгопер.
— Как же, говорили и о сыне, — осторожно ответил старый аист. — А почему это тебя так беспокоит?
— Наверное, Каппа очень тоскует о нем? — выспрашивал Долгопер.
— Иногда…
— Значит, он уже стал забывать его! — с горечью сказал Долгопер. — А раньше, говорят, он очень, очень тосковал! Он звал его по ночам, высунувшись из воды и горько плача. Но потом он снова становился веселым, как обычно, и только грусть в глазах выдавала его…
— Наверное, у него плохой сын, — осуждающе сказал Старый аист. — Не откликнуться на зов отца! Да он просто непутевый!
— Нет, — возразил живо Долгопер. — Если бы сын мог откликнуться… Но он не может. Он даже не знает, что он сын Каппы!