Корень зла

Смородин Кирилл

— Возможно, ты прав, Сун, — спокойно, но с болью во взгляде ответил Филлдор. — Но тогда ответь: почему его нет в Янтарном Яблоке? Он умер? Растворился во Вселенной? Перебрался в другой мир? Вариантов множество, и каждый из них ослабляет вероятность того, что Вена больше не существует.

— Никогда не думал, что вы боитесь его, — тихо процедил Сункворр, и Теоллиг с силой сжал его руку. На душе было очень неспокойно, а и без того слабая уверенность в том, что собрание закончится благополучно, таяла все быстрее. — Он подлый и трусливый. Заманил Лами в ловушку, а когда мы почувствовали беду — сбежал. Бояться такого, как он… — молодой Творец не договорил, лишь покачал головой, не замечая напряженных и тревожных взглядов, которые бросали на него остальные.

— Я не боюсь, Сун. Просто на старшем Творце лежит ответственность за всех, кто находится здесь. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас попал в беду…

— Лами одна из нас! — снова закричал Сункворр. — И она в беде! Уже долгое время! А старший Творец вместо того, чтобы спешно отправляться за ней, заводит разговоры, строит предположения!..

Некоторое время Филлдор молчал, прикрыв глаза. Затем продолжил — так же негромко и спокойно:

— Есть еще ряд моментов, которые меня смущают. Один из них — наличие рядом с Лами разумных. Людей, которые, к тому же, обладают магическим даром. Один, совсем еще мальчик, находится рядом в том же зале, где заточена Ламирэлья. Другой, мертвый, лежит в одном из множества коридоров, что ведут в этот зал. Остальные, несколько десятков человек, идут через лес ко входу в тюрьму Лами. Для чего они там?

— Да какая разница?! — опять не выдержал Сун. — Это всего лишь люди, их сил недостаточно, чтобы причинить вред кому-либо из нас!

— Это так. Но если ты помнишь, один из непреложных законов Миросозидания, гласит, что наше существование должно оставаться тайной для тех, ради кого мы живем и трудимся. Разумные могут строить о нас предположения, но мы не имеем права подтверждать их или опровергать. А уж появляться перед ними… — Филлдор не договорил, лишь покачал головой. Видя, что Сун пока не намерен что-либо отвечать, старший Творец продолжил: — К тому же, не исключено, что эти люди являются частью плана Венкролла. Хитрого и, несомненно, страшного и жестокого.

— Опять вы про эту тварь… — тихо, с нотками безнадежности в голосе пробормотал Сункворр.

— Есть еще два серьезных момента, на которые я не имею право не обратить внимание, — пропустив последнюю реплику молодого Творца, сказал Филлдор. — Первый — состояние Лами. Вы все чувствуете, что она искалечена. Черная сила Венкролла превратила ее в монстра. Она долгое время порождала целые армии чудовищ, испытывая при этом невероятную боль. В сочетании с темной магией, что насквозь пропитала ее тело, страдания сделали ее безумной. Временами она почти прежняя, но длятся эти периоды очень недолго. И тогда в ней пробуждаются ненависть и желание уничтожать. Лами словно пытается выбраться из глубокой ямы. Она вновь и вновь лезет по склону, надеясь, что в этот раз получится, но жестокая сила Венкролла все равно утаскивает ее вниз.

— Вот видите… — опять перебил Сункворр. Но на этот раз тихо, а в глазах его блестели слезы. — Лами приходится выносить почти непрекращающуюся пытку. И вы все еще сомневаетесь, нужно ли ее спасать.

— Я сомневаюсь в том, сможем ли мы ее спасти. Хватит ли наших сил и мастерства, чтобы очистить Ламирэлью от черной силы Венкролла. Что если у нас не получится? Тогда она будет представлять для каждого из нас серьезную угрозу.

— Лами беспомощна, — возразил Сун. Теоллиг видел, что спор со старшим Творцом словно бы обессилил его ученика. — Чем она может быть для нас опасна?

— Многим, Сун, многим. И ты не имеешь права не учитывать этого. Наконец последнее, на чем бы я хотел заострить внимание… Нас ровно двадцать, как и должно быть, и если мы доставим Ламирэлью сюда, она станет двадцать первой. Это значит, что кому-то придется уйти, — Филлдор взял паузу и обвел собравшихся пристальным взглядом.

— Если будет необходимо, я уйду, — твердо сказал Сункворр. — Я уступлю свое место Лами, лишь бы она не мучилась.

— Я ценю твое благородство, Сун, но сейчас оно излишне, — тихо, с нотками грусти ответил старший Творец. — Все, о чем я только что говорил, было моим прощальным словом. Мне безумно жаль, что оно получилось… таким. Да и срок для него подошел раньше, чем я планировал. Однако иного выхода нет: нас действительно должно быть двадцать, и еще до того, как Лами окажется здесь, я растворюсь в Сердце Вселенной.

— Значит, — Сун подался вперед, — вы позволяете нам вернуть Лами?

— Разумеется. Но я был обязан предостеречь вас от ряда опасностей, о которых и говорил только что, яростно перебиваемый нашим дорогим Сункворром, — Филлдор посмотрел на Суна с грустной улыбкой, и тот смутился. — Вам придется быть очень осторожными, об этом нельзя забывать ни на минуту. Особенно это касается тебя, Теоллиг, — старший Творец вновь стал серьезным и перевел взгляд на учителя Сункворра, — поскольку после моего ухода старшим Творцом становишься именно ты.

Тот, стараясь сохранять невозмутимость, поклонился. Безусловно, Теоллиг понимал: рано или поздно обязанности Филлдора лягут на его плечи, но не думал, что это произойдет настолько скоро.

— Ну а теперь я скажу то, чего Сункворр ждал с таким нетерпением: мы должны вернуть Ламирэлью домой, — продолжил Филлдор. — Исцелить ее, если получится, и приложить все силы к тому, чтобы она вновь стала Творцом. Однако — Сун, я говорю это специально для тебя — если у вас ничего не выйдет, ее придется развоплотить. Сункворр, ты понимаешь, что я только что сказал?

— Да, — не без труда кивнул тот, хмурясь.

— Тогда вам с Тео пора отправляться. Мы же, — старший Творец повернулся к раме-проектору, провел перед ней рукой, вызывая изображение зала, в котором томилась Лами, — будем следить за вами. И если возникнут трудности, придем на помощь.

Глава 30

Боль…

После похода в Жадные болота под грузом магической блокады Страд думал, что знает о ней все. Однако как только Ламирэлья взялась за дело, он понял, насколько ошибался.

Казалось, вместе с янтарным глазом проклятая богиня вытягивает из него саму жизнь. И происходило это мучительно медленно. Страд выл, вскрикивал, скалился и трясся. В первые же мгновения он повалился на колени, уперся в пол ладонями и судорожно заскреб пальцами плиты из кости.

— Потерпи, — тихо, напряженно произнесла Ламирэлья. — Уже скоро.

По щекам текли слезы вперемешку с кровью. Голова словно раскалилась изнутри. Дважды Страда рвало — и это лишь усиливало боль, хотя казалось, что ее предел остался далеко позади.