Коричневые башмаки с набережной Вольтера
Шрифт:
Забывчивость Виктора была прискорбна, но не удивительна. Такое же небрежение со стороны Айрис, обожаемой супруги, Жозеф принял безропотно – бедняжка совсем закрутилась в заботах о детях, Артур плохо спал ночью, и глава семейства сам был слишком обеспокоен тем, как бы у малыша не начался жар, чтобы расстраиваться из-за равнодушия домашних к собственной персоне. Но с тем, что именно в этот день приступ амнезии случился у родной матушки, он смириться не мог. А крестный, человек, заменивший ему отца? У крестного тоже провал в памяти! Почти все воспоминания раннего детства у Жозефа были связаны с Фюльбером Ботье. Этот эрудит и умница привил ему любовь к книгам, объяснил, что такое тираж и выходные сведения, научил обращать внимание на издателя, год выхода из печати, качество бумаги и переплета. Затемненные очки, пышные усы и уютный круглый животик Фюльбера внушали Жозефу доверие, он знал, что это надежный друг, на которого всегда можно рассчитывать. Кто первым поддержал безутешную Эфросинью, когда умер Габен Пиньо, кто взял на себя все хлопоты о похоронах, кто оплатил погребение по третьему разряду и устроил поминки, созвав соседей-букинистов с набережной Вольтера? Фюльбер, конечно же Фюльбер. Жозеф даже подозревал, что он пытался робко ухаживать за Эфросиньей, а отказ принял с достоинством, не затаив обиды в сердце.
«И вот пожалуйста, глядите на него – совершенно меня игнорирует! – кипятился Жозеф, слоняясь по набережной Вольтера. – А Виктор занят своим распрекрасным Перо! Не в обиду обоим будет сказано, но стопка журналов, любезно и безвозмездно предоставленных лавкой „Эльзевир“, не сделает из комиссара букиниста – его ящики как были наполовину пусты, такими и остались. Минуточку, а о чем это они там шепчутся, заговорщики доморощенные?»
Виктор отвел Рауля Перо в сторонку.
– Сегодня утром я не решился вас побеспокоить – знал, что вы заняты…
– Да уж, занятие, надо сказать, было не очень приятное, и если бы не наша с вами дружба…
– Мне искренне жаль, что пришлось втянуть вас в эту историю, месье Перо. Так как прошло объяснение с полицией?
– Был допрошен с пристрастием. Хорошо еще, я сам бывший полицейский – хоть не арестовали. Флики перевернули весь дом Филомены Лакарель в поисках улик, сейчас составляют рапорт в префектуру. Пока склоняются к версии обычного грабежа, закончившегося случайным убийством, но им очень, очень не нравится факт моего вторжения в дом невинноубиенной жертвы. Я им десять раз повторил, что вошел туда только потому, что меня насторожило поведение бродяги, якобы крутившегося около особняка, – они мне не верят. А когда я упомянул, что направлялся на рынок за салатом для черепахи, меня чуть на смех не подняли.
– Месье Перо, если возникнут осложнения, можете на меня положиться – сделаю все, что смогу. Расходимся – Жозеф за нами шпионит.
Люка Лефлоик тем временем считал на небе снеговые тучи и попутно рассказывал Вонючке, какую эпохальную встречу тот вчера пропустил, не решившись явиться на рабочее место по причине непогоды.
– Сесиль Сорель [59] собственной персоной здесь, на набережной, чтоб мне провалиться! В горностаевой накидке, в белоснежной шляпке, хороша до невозможности!
59
Сесиль Сорель (1873–1966) – французская актриса. – Примеч. пер.
– Сесиль Сганарель? Большое дело! А не явился я вчера из-за вас, это вы мне наболтали, что если зимой дождь зарядит в восемь утра, так до вечера лить и будет, вот я вашим предсказаниям поверил и не стал вылезать из-под одеяла. А дождь возьми, да и кончись в полдень. Только в полдень у меня уже другие дела нарисовались весьма неожиданно.
– Вы решили принять ванну? – невинно осведомилась Северина Бомон.
– Мадам, что за бестактность! – возмутился Вонючка. – Поминать всуе интимные подробности мужского туалета! Фи!
– Тоже мне ханжа! – пожала плечами Северина. – Мне до ваших интимных подробностей дела нет – во время осады Парижа я и не такие ужасы видала!.. О нет, месье, это барахло меня не интересует, разве что пару франков могу вам за них дать, и то от щедрот.
– Да я их тогда лучше в Сену выброшу! – сердито фыркнул буржуа, пытавшийся продать ей два огромных мешка макулатуры.
– Сам туда выбросись, – проворчала Северина, поворачиваясь спиной к Вонючке и хватаясь за вязанье. – Ах, как же мне все надоело, скоро тут сама в водоросль речную превращусь без движения!
– Истинная правда, месье Легри, она самая – «История государства и республики друидов» Ноэля Тайпье, опубликованная в тысяча пятьсот восемьдесят пятом году. Экземпляр оставляет желать лучшего, но на нем экслибрис Оноре д’Юрфе [60] ! Обойдется в кругленькую сумму. И представьте себе, мне предложили его купить вчера, когда тут днем с огнем живой души не найти было, не набережная, а тундра! – Фюльбер Ботье в радостном возбуждении переминался с ноги на ногу возле своих еще не открытых ящиков.
60
Оноре д’Юрфе (1568–1625) – французский писатель. – Примеч. пер.
– Будь здесь Тиролец, увел бы он у тебя из-под носа твоих друидов, – хмыкнул Люка Лефлоик.
– Тиролец? – не понял Виктор.
– Жорж Муазан, мы его так зовем из-за тирольской шляпы с перьями, – пояснил Фюльбер.
– Тревога! – гаркнула Северина Бомон.
Но было поздно – стойку зазевавшегося Люка Лефлоика уже атаковал низенький чиновник в поношенном рединготе. По книжкам будто ураган пронесся: человечек хватал то одну, то другую с ловкостью жонглера и швырял обратно с небрежностью старьевщика, который роется в куче хлама. Дружно захлопали крышки ящиков – Вонючка, Северина Бомон и Рауль Перо спасали свои сокровища. Открылись они, только когда человечек в рединготе исчез за входной дверью депозитной кассы у Королевского моста.
– Расслабьтесь, Жозеф, книгоубийца сегодня уже не вернется, – шепнул Виктор.
– Какое сегодня число? – сухо спросил молодой человек, и не думая расслабляться.
– Четырнадцатое января…
– Это мой день рождения! И никто меня не поздравил! Вот! – трагически возопил Жозеф. – И палец у меня еще болит!
– Черт! – схватился за голову Виктор. – Совсем забыл! Ужасно сожалею!
– Меня в этом семействе ни во что не ставят!
– Мы загладим вину, даю слово!
– Ага, поздно! Петарды намокли, серпантин порвался, праздник отменяется!
Рауль Перо, с трудом сдерживая смех, заговорщицки подмигнул Фюльберу Ботье.
«Ну здорово – они еще надо мной потешаются! – задохнулся от ярости Жозеф. – Побью обоих, если сейчас же не прекратят!» Он сжал кулаки, к горлу подкатил ком. Молодой человек сделал вид, что не заметил подошедшего к букинистам Гаэтана Ларю, облокотился на парапет и решил, что будет дуться на весь свет, пока не надоест.
– Направляетесь к будущему вокзалу Орсэ? – осведомился у обрезчика сучьев Люка Лефлоик.