Коричневые башмаки с набережной Вольтера
Шрифт:
– Кристально ясно, господин старший комиссар.
– С другой стороны, избыток сведений – тяжкое бремя, сведениями надобно делиться… – Огюстен Вальми окатил Виктора ледяным взглядом. – Ну-с, есть желание поделиться, облегчить душу? Нет? Можете быть свободны.
– Всего хорошего, господин старший комиссар, благодарю за приятную беседу.
– Передайте Фюльберу Ботье, что я его жду, – процедил Вальми сквозь зубы, когда Виктор направился к двери.
В бледном солнечном луче, пробившемся в лавку «Эльзевир», плясали пылинки. С трудом балансируя на стремянке, Жозеф выравнивал на полке восемь томов восхитительной Библии издания 1667 года в сафьяновых переплетах Буайе, краем глаза приглядывая за клиентами, увлеченно вносившими беспорядок в ряды книг. От незнакомых посетителей всего можно ожидать – не ровен час стащат какой-нибудь ценный экземпляр. Он с облегчением вздохнул, услышав легкие шаги спускавшегося по винтовой лестнице Кэндзи и его приглушенный голос – японец осведомился о здоровье месье Мандоля, месье Фрике и мадемуазель Миранды.
Жозеф воспользовался появлением совладельца, чтобы улизнуть из лавки. Но сразу же насладиться свободой ему не удалось – на улице дорогу заступила мадам Баллю.
– Нуте-с, месье Пиньо, какой историей вы порадуете нас, читателей, в нынешнем году? – вопросила она, стоя посреди тротуара с метлой наперевес и в шиньоне набекрень. Консьержка благодушно жмурилась и напоминала спаниеля, разнежившегося на робком зимнем солнышке.
– Я ж не курица, а роман-фельетон – не яйцо. Сюжет должен хорошенько созреть, и вдохновения опять же дождаться нужно. Ну и спокойная обстановка необходима, чтобы воплотить прожект.
– Да уж, спокойствие вам, надо думать, только снится, с двумя-то ребятишками… Но с ними же ваша матушка сколько нянчится, а в лавке вам совладельцы подсобят.
– За кого это вы меня принимаете? За бездельника, только на чужую помощь и рассчитывающего? Да я работаю как проклятый, мадам! – С этими словами Жозеф решительно устремился в сторону бульвара Сен-Жермен.
Мадам Баллю чуть метлу не выронила.
– Ах эти мужчины, никогда не знаешь, что у них в голове, обижаются по пустякам…
Жозеф перешел на прогулочный шаг и немного отдышался только на подступах к газетным киоскам. Он купил «Пасс-парту» и рухнул на скамейку, до того обессиленный, что даже читать не мог. Съеденная накануне кислая капуста, ночь, проведенная в доме у матери, таинственный манускрипт, написанный двумя почерками, мадам Баллю – слишком много неприятных моментов… Вздохнув, молодой человек развернул газету и прочитал заметку:
14 января г-н Фюльбер Ботье, букинист с набережной Вольтера, обнаружил в одном из своих ящиков для книг полуодетый труп мужчины без головы. Личность убитого установить не удалось. Полиция в поисках хоть каких-то сведений о нем допрашивает книготорговцев, чьи букинистические стойки располагаются поблизости от кошмарной находки…
Жозеф вскочил и помчался обратно на улицу Сен-Пер, на ходу перечитывая заметку. По пути у Школы мостов и дорог он толкнул двух студентов, немедленно осыпавших его бранью, а у входа в «Эльзевир» чуть не сбил с ног Виктора, в этот самый момент пытавшегося закатить велосипед в лавку.
– Что-то вы рано сегодня. Не спится? – съехидничал Жозеф.
– Нет, педали не крутятся. Что за мрачный вид? Плохие новости в прессе? Золя?
– Не пытайтесь увести разговор в сторону. Хотелось бы мне знать, где вы пропадали все утро, – проворчал молодой человек, следуя за шурином в подсобку, где тот собирался оставить велосипед.
Клиенты уже разошлись, а Кэндзи поднялся к себе.
– Я только что прочитал заметку, которая весьма меня впечатлила, – начал издалека Жозеф. – Прегнуснейшее убийство. Ни за что не догадаетесь, где обнаружен труп и в каком виде.
– Полагаю, речь идет о незнакомце без головы на набережной букинистов или о Филомене Лака… – Виктор осекся.
Слишком поздно – Жозеф, красный от возмущения, надвинулся на него:
– Ага, проговорились! В газете нет ни слова о Филомене Лакарель! Но и вы, и матушка, и Рауль Перо были в курсе, а мне ничего не сказали!
– Не кричите, Жозеф, Кэндзи услышит. Мы не хотели впутывать вас в эту историю, но вы и без нас впутались – с вас, собственно, все и началось, за что я должен вас сурово отчитать. Вы позаимствовали из нашего фонда очень дорогое издание – «Трактат о конфитюрах». Эфросинья одолжила его своей подруге Филомене Лакарель, та по ошибке вернула ей другую книгу в таком же переплете, ваша матушка, заметив ошибку, отправилась к Филомене обменять книги и обнаружила ее мертвой с разбитой головой. Запаниковала и бросилась ко мне за помощью. Это было в тот самый день, когда вы устроили здесь публичные чтения открытого письма Золя.
– Утечка газа! Это было вранье!
– Можно и так сказать, – холодно кивнул Виктор и продолжил: – Я в свою очередь обратился за помощью к Раулю Перо, и мы вместе пошли в дом покойной Лакарель за «Трактатом», до того как известили об убийстве полицию. Разумеется, этот визит нужно было сохранить в строжайшей тайне.
Сконфуженный Жозеф умолчал о том, что с некоторых пор та самая книга, которую по ошибке Филомена отдала Эфросинье, находится в его распоряжении и надежно спрятана в каретном сарае. Он сгорал от нетерпения поскорее прочитать таинственный дневник. А уж потом можно будет показать его Виктору.
– А этот безголовый покойник с набережной Вольтера? – Жозеф сунул шурину под нос газету. – Вы, похоже, всё об этом знаете. Надеюсь, моего крестного еще не арестовали?
Виктор закашлялся при воспоминании об отвратительном зрелище.
– Нет. Но ему крупно не повезло – кто-то засунул обезглавленный труп в его ящик для книг. Это было… впечатляюще.
– И вы молчали! Крестный показался мне в ресторане каким-то странным, но я и подумать не мог…
– Мы не хотели портить вам день рождения. Фюльбер держал рот на замке, и вашей матушке мы тоже ничего не сказали – ей и так досталось. И потом, она известная сплетница…
– Не смейте говорить дурно о моей матушке! – возмутился Жозеф.
«И правда, что это я?» – рассеянно подумал Виктор. Он подошел к большому столу в центре торгового зала, машинально взял метелку из перьев и смахнул пыль с разложенных на зеленом сукне книг.
– Вы тоже помалкивайте о том, что услышали, Жозеф. Сейчас не те времена, когда нужно привлекать к себе лишнее внимание. Особенно нам с вами. Подумайте о наших семьях – общество настроено против чужеземцев.
– Как по-вашему, эти два преступления связаны?