Коридор в 1937-й год
Шрифт:
Артем заглянул в котелок. В воде плавали тоненькие короткие соломинки.
– Где ты воду взял?
– Тут в лесочке ручей есть. Я вчера рано утром принес, когда вокруг было безлюдно.
Артем почувствовал жажду. Он дунул на воду, чтобы отогнать в сторону соломинки, провел рукавом жакета по краю посудины и начал пить. Потом протянул Костику. Мальчик уже отломил от хлеба два кусочка. Больший ломоть протянул Артему.
– Бери себе больше! – воспротивился парень, даже сам от себя не ожидал такой реакции-заботы. – Вон ты какой худой! Проткнешь меня своим ребром, и – всё! Некому тебя будет к бабушке вести.
Костик прыснул:
– Какой вы смешной, дядя… Артём!
– Какой я тебе дядя? Зови меня просто Артемом. И перестань мне выкать. А то я себя сразу Кощеем чувствую.
Глаза Костика задорно блеснули:
– Почему – Кощеем?
– Ну, сколько ему там лет было? Сто или больше?
– Бооольше, – протянул мальчишка, сверкая веселыми глазами. – Так это же хорошо – Кощеем быть. Он же бессмертный.
– Что хорошего? Костями греметь. Ты уже гремишь! Поэтому – ешь давай!
Костик захихикал и начал жевать хлеб.
Артем тоже грыз сухую корку, а одновременно ходил вдоль стен вагона и заглядывал в щели – в разные стороны.
Артем чувствовал опасность неожиданно обострившимися чувствами. Выходить из вагона туда, где в любой момент могли схватить и снова потащить в НКВД, честно говоря, не очень хотелось. Но и умирать от голода и жажды тоже глупо. Хлеба осталось немного, да и вода – несколько глотков на дне котелка. Рано или поздно придется «выползать из этой норы». Тем более, он еще и не один. Ребенку питаться надо. Странное чувство ответственности, никогда ранее не тревожившее Артема, посетило его. Он покосился на Костика. Мальчишка, похоже, копировал старшего по возрасту: стоял рядышком, грыз неспешно корку и смотрел сквозь щель наружу.
Артему однако весело не стало. Он подавил вздох: пацана было жалко. За его убитое детство и предстоящее сиротство, за его погубленное будущее. Надо бы сходить все-таки за продуктами и нормально ребенка покормить, а не трястись, как заяц, от страха.
Парень уже решил повториться и снова сказать: «Давай, ты посидишь, а я все-таки на рынок сбегаю. Или в магазин. Куплю продуктов». Но вдруг с улицы донеслись голоса. С противоположной стороны той, где они стояли.
– Давай, Петрович, прицепляй еще вот этот вагон и отправляйся.
– Понял!
Костик и Артем бесшумно метнулись в ту сторону и приникли к щели. Двое мужчин в форме железнодорожников стояли совсем близко к вагону. Так близко, что, казалось, вытяни руку и заденешь их за фуражки.
Через минуту рядом с вагоном снова стало тихо. На какое-то время. Потом в отдалении коротко издал гудок паровоз.
Артем и Костя, усевшись на солому, прислушивались.
Вскоре паровоз приблизился – можно было догадаться по звукам снаружи. Вагон, в котором прятались взрослый и ребенок, качнуло. Они поняли: только что их «жилище» было присоединено к товарняку. Прошло какое-то время. Потом вагон дернулся и неспешно заскользил вперед.
– А куда мы едем? – тихо прошептал Костик.
Парень пожал плечами.
– Может, выпрыгнем?
У Артема тоже мелькала такая же мысль. Но тут же была отвергнута им же самим: среди бела дня их легко заметить.
– Подождем! – Артем глянул на Костика, взлохматил его волосы, притянул к своему плечу. – Посмотрим, что будет дальше.
Мальчишка доверчиво придвинулся к нему…
Глава 39. Саша и Рита в настоящем
Рита проснулась дома. И хотя на улице за окошком шелестел дождик, а комната была наполнена разнообразными серыми оттенками из-за отсутствия солнца снаружи, настроение у девушки было наипрекраснейшим.
Дома! Два слога, четыре буквы, – а сколько в слове волшебства!
…Вчера они с Сашей просто потеряли разум, когда услышали фразу: «Предъявите ваши документы». А ведь не к ним обращались. И все равно. Рванули так, что ветер в ушах засвистел. Наверно, если бы не способность Саши легко ориентироваться в окрестностях и не Ритины легкие кроссовки, которые она так и не сняла, просто как бы «прятала» под подолом просторной юбки, а также занятость представителя власти двумя хулиганами, – могли бы они и не скрыться. А так… Сделали крюк по дворам, выскочили к заветной двери. И обнаружили, что досок на ней нет. Рита рванула за ручку, и… они оказались в знакомом коридоре. Хотя их тут же окружила темнота, но заблудиться в нем было просто невозможно. Только прямо, вверх по лестницам – вот и весь путь.
Когда они шли, держа друг друга за руки, как будто боялись потеряться в черном пространстве времени, Рита вспомнила о фонарике. Том самом, который покупала в магазине до прихода Артема и Ниночки (кстати, и у них данные предметы были в наличии). А ведь фонарик был у нее, когда она входила в прошлое. Когда же девушка его потеряла? Сейчас и не вспомнить…
В темноте Рита нащупала дверь, толкнула ее плечом, очень надеясь на то, что это именно та дверь. И… они оказались в квартире Веры Николаевны.
Едва пропустив Сашу, девушка захлопнула дверь и дрожащими пальцами задвинула защелку. Но все равно какое-то время не могла расслабиться. Вдруг кто-то придет следом и мощными мужскими ударами выбьет дверь?!
Ничего не случилось…
Перекусили тем, что нашлось в холодильнике. Рита постелила парню в зале на диване и, решив, что обсудят положение дел позднее, легли спать… Среди бела дня. Но видимо, так вымотались, что понятие «день» и «ночь» спуталось…
Рита проснулась, посмотрела за уже зарядившийся мобильник. Ахнула. Раннее утро нового дня! Ничего себе, от души поспала! Больше двенадцати часов.
…За стеной находился Саша. Там было тихо, ни одного движения. Наверно, еще не проснулся. Надо же, как хорошо спит в новой обстановке, в чужом для него мире!
Рита соскочила с кровати, набросила халатик, тихонечко выскользнула из комнаты.
Планировка квартиры Веры Николаевны была очень удобной. Не надо проходить через зал, чтобы попасть на кухню или в туалет. Каждая комната имела свой, отдельный вход.
Рита, проверив молоко, – оказалось, скисло, – решила быстренько напечь блинчики: и гостя порадовать, и самой поесть что-то вкусненькое после долгого кусочничества в прошлом…