Коридор в 1937-й год
Шрифт:
Рита накрасила Костику щеки румяной, и мальчик стал похож на ребенка с высокой температурой. Ниночка и сама Рита взяли его за руки, а матери сунули Ритину сумку. Не стоило ей прикасаться к «девочке», которая совсем не была горячей.
Они проехали на трамвае несколько остановок, потом пошли дворами пешком. Паша объяснял маме, что придет к ним ночью, но уйдут обратно, домой, он и мама, утром. Так что Паша, так же как и его мама, останутся переночевать у Риты в квартире.
Так и проводил он их до бокового подъезда многоквартирного дома. Сунул Ниночке фонарик, который заранее предусмотрели взять. Все, кроме него, Паши, зашли внутрь. Ниночка на пороге обернулась, улыбнулась, махнула ему рукой. Он кивнул.
Дверь за ними закрылась.
«И всё? – подумал Паша. – Они, как утверждала Ниночка, сейчас в другом времени? Странно».
Разыграли его, как дурака. Ну да ладно. Дом он запомнил. Придет, если что, позднее, и найдет Ниночку.
Он развернулся и зашагал к трамвайной остановке.
То, что он собирался совершить сегодня, в его голове пока не укладывалось. И, разумеется, пугало. Что случится, если вдруг его и Артема схватят, лучше не думать. Умирать не хотелось, когда вроде как всё только начинается – с Ниночкой всё хорошо, и вообще…
Уже выйдя из трамвая и потопав в сторону их поселка, до которого еще пешком надо было идти пять километров, он вдруг занервничал: а что, если он сейчас придет к дому, где прячется Артем, а его там не окажется? Обманули его, чтобы сбежать. Якобы отправили проводить.
Да, но зачем тогда его маму с собой прихватили?
А если, вообще, его проверили «боевые товарищи» – на вшивость, как говорится. И Артем – никакой не пришелец из будущего, а его, Пашин, коллега, то есть энкаведешник? Тогда не повезло влюбленному дураку – попал по полной!..
С такими невеселыми мыслями Паша подошел к своему дому. Остановился, вспомнил, что никто его в родных пенатах не ждет. Помедлил несколько секунд. И направился к последнему дому на улице, туда, где прятался новый знакомый. По-прежнему, в голове было недоверие к происходившему и настораживающий страх – а вдруг и Артем уже ушел с чердака? Что тогда Паше делать прикажете?
Парень достал ключ из-под коврика, открыл дверь, нырнул в коридор… Несколько шагов вверх по скрипучей лестнице, и вот он уже просунул голову на чердак, завертел ей, выглядывая Муравьева.
Тихо. Ничто не говорит о присутствии здесь человека.
– Артем! – громким шепотом позвал он.
И замер в ожидании самого плохого.
В углу завозились, и из-под кучи тряпья показалась голова Артема.
– Ох, Паша, это ты? Я думал: чужой забрел. Быстро ты вернулся!
– С транспортом повезло. Не пришлось долго ждать.
– Понятно.
Паша забрался на чердак. Артем выбрался из угла. Присели напротив друг друга на топчаны.
Муравьев спросил:
– Ну, что? Ты во сколько на работу пойдешь?
– К восьми вечера… Давай сходим сейчас к конторе. Нам надо обо всем договориться заранее, какой я тебе знак подам, если что, и тому подобное. Да и тебе примерно надо представлять окрестности вокруг: покажу, где ждать меня и твоего товарища, куда потом бежать…
– Паша, спешу тебя обрадовать, что город я знаю не хуже твоего. Родился здесь, учился и всё такое.
Встретив недоуменный взгляд Ниночкиного друга, добавил примирительно:
– Но ты прав! Лучше лишний раз посмотреть. Вдруг за восемьдесят лет что-то изменилось…
Они поднялись. И тут Артем стукнул себя по лбу:
– Чуть не забыл. Покажу тебе кое-что. Но с собой мы эту штуковину пока не возьмем.
Он шагнул к лежавшему на полу портфелю, открыл его, достал небольшую по размеру коробку цилиндрической формы.
– Вот для этой штуки нам надо подобрать подходящее место. Такое, чтобы можно было ее поставить поближе к зданию НКВД, но так, чтобы в нужный момент я к ней мог незаметно подобраться.
– Что это? – спросил Паша. – Оружие?
– Не совсем. Но стрелять будет так, что ты себе даже представить не можешь. Петарда. «Огненный цветок» называется. Такого чуда твои современники еще не видели…
Глава 69. Саша
Уже больше суток Саша был в камере. Непонятно, почему тянули и на допрос его не вызывали. Заняться было нечем – только думать. Вот и лежал он на деревянной узкой лавке, а то ходил из угла в угол, и – мыслями был не здесь, далеко. Вся жизнь вспомнилась: от самого юного детства, что осколочками всплывало в памяти, до сегодняшнего дня.
Странный поворот судьбы. Особенно для человека, верившего в свое светлое будущее и будущее страны.
Еще недавно, как все, Саша осуждал «врагов народа». Ведь тебе страна дала всё! Всё! Зачем же вражить? Образование бесплатное – пожалуйста! Работу – будьте любезны. Вон, в других странах, такого нет! А у них – в Советской республике – живи и радуйся!
А теперь он сам – враг? В НКВД, в камере сидит, ждет допроса.
Почему же всё пошло не так? Почему арестовали маму? И папа – где он теперь прячется? Жив ли? Может, тоже, как Саша, лежит сейчас в какой-нибудь камере и смотрит на зарешеченное окно.
Саша вздохнул.
Наверно, его будут бить. Ходили осторожные слухи, что НКВД этим не гнушалось. Он не верил. Но ведь Саша раньше не верил, что без вины забирают. Если и случалось такое, считал это просто нелепыми ошибками.
А как насчет его, Саши? Признают ли его арест ошибкой или нет? Но ведь он и его новые друзья на самом деле похитили мальчика. Спросят, зачем? Что ответит Саша?
Он ждал еще вчера, что его начнут допрашивать. Но почему-то это не случилось. Может, выясняют что-то? Может, ищут его «пособников»? Но ведь они не могут знать ни про Риту, ни про Артема. Только Саша один в похищении участвовал.
Сегодня он снова мысленно приготовился к допросу. Внутренне подтянулся, настроился на вопросы. Он даже придумал, что можно сделать вид, будто директор ошибся, признав в нем сотрудника НКВД, похитившего мальчика. Сказать об этом и настаивать на этой версии: мол, в первый раз о таком слышу, в первый раз этого человека вижу. А вдруг поверят?