Коридор
Шрифт:
Старик глядел на Тору сурово, почти не мигая, и сжимал в жилистой руке бамбуковую палку. Рядом на полу стоял поднос с едой и чаем.
Побоев Тору не боялся. Не обращая внимание на палку, он слабым голосом поинтересовался, как он тут очутился и не могли ли они видеться раньше. Учитель же музыки, хоть и был стар, не страдал расстройствами памяти и помнил каждого своего ученика.
Сторонний человек счел бы беседу пожилого учителя и молодого наркомана сухой и малоинтересной, она состояла преимущественно из нравоучений, в жёсткой, но уважительной форме. Скорее, это был монолог многое повидавшего человека, содержавший отсылку к бедственному
Оправдываться и перечить Тору не стал. Он обреченно ждал окончания нотаций и готовился при необходимости стоически перенести удары бамбуковой палки. Его беспокоило только то, что уходит время на поиски ключа от двери из этой серой скучной реальности в мир блаженной неопределенности и смутных, но приятных ощущений.
А слова учителя музыки, возможно, дошли бы до его сердца пару лет назад. Сейчас ему было уже, наверное, все равно. Он отсутствующим взглядом пялился на стену с простыми светлыми обоями и терпел.
Тем временем Атсуши перешел от слов к делу.
Первый удар на несколько секунд вывел Тору из нирваны и вызвал тихий всплеск агрессии, который мгновенно угас. Последующие удары он принимал смиренно и кротко, словно крестьянин удары плети сюзерена.
Закончив со словесной и физической поркой, старик поставил перед парнем поднос с плошкой риса. Вид еды вызвал у Тору зачатки рвотных позывов, но, справившись с собой, он взялся за палочки и по телу разлилось чувство тепла и уюта. Закончив трапезу, он сдержанно поблагодарил сэнсэя за еду и науку. Тот резко и безапелляционно заявил:
– Будешь приходить ко мне на уроки в 5 утра. Каждый день.
Тору замялся. Он давно перестал посещать и обязательные предметы, а уж к музыке и вовсе был равнодушен. Он стал искать предлог отказаться от того, что посчитал предложением. Повод, казалось, лежал на поверхности.
– Но, Атсуши-сан, мне нечем заплатить за вашу доброту и науку…
Ответом на эту вялую попытку увильнуть от музицирования стал удивительно хлесткий удар бамбуковой палки. Возражения были неуместны.
Глава 3
На следующий день он, конечно, проспал. Накануне долго скроллил ленты в соцсетях – там, в отличие от реальной жизни, у него было полно друзей. То, что он никогда их не видел воочию, нисколько его не огорчало, ведь они не шарахались от его трясущихся пальцев и бледного лица (на аватаре был лаконичный белый иероглиф на черном фоне, обозначающий его имя «путешественник»), не судили его за употребление наркотиков (просто не знали) и не считали неудачником, которого бьют в школе: информации в его профайлах было не много. Вместо фотографий – изображения мест, где он никогда не бывал, в анкетах – пустота.
В общем, Тору залип, как муха в выгребной яме. И тошно, и оторваться сил нет: так можно было описать испытываемые им ощущения. Лишь в четыре часа измученный синим светом и дешевым энергетиком организм все-таки нажал стоп-кран и Тору отключился лицом в клавиатуру.
Ему приснился странный сон. Точнее, страшный, наверное, хотя по непонятной причине этот страх его не коснулся. Он очутился в лесу у подножия Фудзи, том самом, где многие несчастные завершали свой земной путь. В реальной жизни он ни разу не посещал Дзюкай, но сомнений в том, что это то самое море деревьев, у него не было. Во сне он вовсе не ощущал присутствия разгневанных душ, не было ни
Вот он приблизился. Женщина протянула ему руку и он так же, как в детстве, обхватил ее средний и указательный пальцы. Как только он это сделал, женщина вцепилась в него мертвой хваткой. В гуще черных волос наконец проявилось лицо старухи с огромным ртом. Это была ямауба 2 . Когда она раскрыла пасть, на Тору пахнуло гнилью, он закричал, и картина мгновенно изменилась. Перед ним возникли огромные врата, целиком состоящие из огня. Решив, что это врата в преисподнюю, Тору усилием воли проснулся.
2
Ямауба (яп. , «горная ведьма») – чудовищное существо, ёкай (монстр) из демонического пантеона японской мифологии (википедия).
Было около полудня. Мать, давно потерявшая надежду вернуть его в школу, ушла на работу. Жгучий стыд овладел им. Влекомый внезапно пробудившимся чувством долга, он направился к Атсуши, чтобы вымолить прощение и по дороге найти дозу. Порывшись в карманах обнаружил, что денег там совсем не осталось. Еще сильнее полыхая от стыда, он открыл старый шкаф, где мать аккуратными стопками складывала одежду, и запустил лапу в коробку из-под кроссовок, в которой она хранила свои скромные сбережения.
Эта коробка некогда была для нее символом светлого будущего, но со временем она перестала откладывать на билеты в дальние страны, собственное жилье и даже учебу Тору. Она давно не знала, на что копила, и делала это скорее по привычке. Их бюджет то и дело трещал по швам, заставляя ее раз за разом обращаться к помощи коробки.
Тору брал оттуда деньги всего дважды. В первый раз вернул их по прошествии какого-то времени. Пришлось выполнить парочку неприятных заданий от поставщика дури. Второй раз он просто забыл об этом, а мать сделала вид, что не заметила. И вот опять… Ему было тошно и мерзко, но зачатки ломки и предвкушение грядущих мучений заставили его перешагнуть через стыд.
Находиться на улице при свете дня было непривычно – чаще всего он покидал квартиру затемно. Вокруг было пусто: жители спального микрорайона по большей части трудились где-то в высотных башнях делового квартала, ближе к центру города. Исключение составляли старики и домохозяйки, но они редко покидали свои жилища и потому тоже не оживляли округу своим присутствием.
Он с трудом нашел дом, в котором жил старый мастер, но самого его не застал: должно быть, тот ушел в обход по своим воспитанникам или был в школе.
Последнюю версию Тору захотел проверить.
По дороге он встретил своего постоянного поставщика дури, Йори, и поспешил заключить с ним ежедневную сделку. Употребив зелье, он около получаса наслаждался дурманящим эффектом, а после вспомнил, что собирался найти учителя музыки, но зачем тот ему понадобился, забыл. Решил разобраться на месте и нагрянул в школу во время перемены. С трудом отыскав давно забытую дорогу в музыкальный класс, не церемонясь распахнул дверь ногой и со смехом ввалился в середину аудитории.