Короче! Я из Сочи. Том 2

Владимир Гакштетер

Ещё в десять лет Наташа стала часто задумываться о том, как она появилась в детском доме, кто эти родители: мама, папа, бабушки, дедушки, а их ведь могло быть так много – родственников, которые бросили её, не захотели брать в свою жизнь, не посчитали нужным даже дать ей имя. Она в душе не держала зла на маму, постоянно пыталась находить самые разные причины, оправдывающие этот поступок. Но больше всего на свете девочка хотела отыскать её. Не один раз, когда Наташа садилась на свою лавочку, ей приходили в голову такие мысли, от которых голова шла кругом. Ей казалось, что она знает, кто её мама, знает историю её жизни. Какие-то воспоминания, обрывки событий всплывали в её голове. Наташа понимала, конечно, что не может ничего помнить, не было никаких событий, и всё это – лишь её фантазии. Но эти фантазии были настолько конкретными и, как ей казалось достоверными, что

Наташа в какой-то момент решила их записывать в дневник. Забыть, потерять эти тоненькие ниточки к своему прошлому она не могла. Это единственное, что было в её жизни, пусть виртуально, только в мыслях, – но ведь больше ничего и не происходило.

И однажды Наташа подошла к маме Любе и попросила большую тетрадку для своего дневника. Мама Люба дала ей не тетрадку, но большую и совершенно чистую бухгалтерскую книгу. Наташа была счастлива. Она, глупенькая, уже представляла себя настоящей писательницей и, конечно, поделилась новостью с подружками. Все, как одна, завели себе тетрадки и стали писать дневники, но, сделав одну-две записи, быстро их забросили. Только Наташа почти каждый день что-то записывала в свою книгу. Набегавшись за день, она вечерком присаживалась в уголке с тетрадкой и улетала в ту неведомую страну, в ту другую жизнь, которую подсказывало ей вдохновение. Очень скоро девчонки стали уважительно называть Наташу писательницей. Они могли в любой момент взять Наташин дневник и почитать его, а Наташа, конечно, не возражала. Подружки читали и удивлялись, откуда девочка берёт всё это… А в дневнике начала понемногу разворачиваться интересная, иногда трагическая, но очень близкая их сиротским душам история.

Дневник

В своих записках Наташа стала описывать жизнь девочки Оли. Почему она взяла это имя, и сама не знала. Просто Оля, которая жила с мамой, папой и маленькой сестрёнкой в большом городе. Олин папа – статный красавец-военный, а мама, чем-то очень похожая на маму Любу, занималась детьми, готовила обед, стирала и убирала в доме. Маленькой сестрёнке было всего полтора годика. Наташа подробно описывала их большую квартиру, где имелась детская комната, в которой у девочек был свой мир, постоянно пополнявшийся новыми игрушками: большими куклами для Оли, маленькими пупсами для сестрёнки, и был даже самый настоящий пластмассовый дом с кукольной мебелью, с кухней, где сестрёнки готовили еду своим деткам. А на настоящей кухне, в клетке, жили красавцы-амадины. Прекрасные птички не кричали, как попугаи, а очень мягко и нежно посвистывали. Они давно привыкли к обитателям квартиры и копошились около гнезда, собираясь заводить потомство. Наташа никогда не видела таких птичек, но прекрасно представляла их себе и здорово и подробно описала в дневнике. А уж попугаев она насмотрелась в детдоме.

Папа, мама, Оля и сестрёнка весело проводили время. Они ходили в зоопарк, в цирк и даже на фейерверк. В этих местах сама Наташа никогда не была, но очень красочно и подробно описывала так, как будто всё же побывала там.

Подружкам начало рассказа понравилось. Почти у каждой из них в прошлом так и было: мама, папа, у кого-то бабушки и дедушки, большой дом или квартира. Жизнь, которой жила Наташина Оля, была хорошая, нормальная, но она слишком отличалась от жизни в детдоме. И однажды Наташино вдохновение решило резко изменить Олину судьбу. Это изменение она определила коротко: авария.

В аварии погибла вся семья Оли, а сама девочка просто чудом осталась жива. Такое резкое изменение подружки Наташи приняли как должное. У многих в жизни произошла какая-то авария, после которой они начинали новую жизнь.

Оля попала в детский дом, тот самый, в котором жила и сама Наташа. Бедная девочка после аварии перестала разговаривать, ни с кем не общалась, а через год вдруг подошла к Любови Васильевне и сказала: «Мама Люба». Так с тех пор дети и стали называть заведующую – не иначе как мама Люба.

Оказалось, что Оля начисто забыла свою прошлую жизнь: маму, папу, сестрёнку, аварию. Такая амнезия давала ребёнку шанс начать новую жизнь, и главным человеком в её новой жизни стала мама Люба. Наташа подробно и в мелочах описывала жизнь Оли, как будто она была рядом с ней и видела всё своими глазами. Простые записки в дневнике постепенно превращались в настоящее литературное произведение, и начинающей писательнице самой очень нравилось это занятие. Но долго описывать жизнь Оли в детском доме Наташе не удалось. Вдохновение, как жестокий сценарист, заставляло её устраивать всё новые и новые испытания для героини. Она задумала побег маленькой Оли из детдома в самостоятельную жизнь.

Все детдомовцы старше десяти лет знали одно место в заборе, где можно было выбраться на улицу. Иногда девчонки и мальчишки во время прогулки выходили за территорию и, спрятавшись в кустах под деревьями, наблюдали за внешним миром. Сотрудники детдома знали о лазейке, и периодически сторож выходил на улицу, прогонял засидевшуюся детвору на обед и заделывал дыру. Но очень скоро любознательные мальчишки проделывали новый проход.

И вот однажды Оля, выйдя таким образом с территории детского дома, не вернулась назад. Любовь Васильевна, конечно, сразу же сообщила в милицию, подала в розыск, но девочка исчезла. Забор починили, а Оля так и не появилась. Как рассказали подружки, к ним подошел незнакомый дядя и сказал Оле, что он её знает и может отвезти к бабушке. Мужчина был на зелёной машине. Номер и марку дети записать не догадались. Оля села в машину и уехала. Навсегда из детского дома, но не из дневника Наташи.

О том, что Наташа пишет увлекательную историю девочки из детдома, узнала и мама Люба. Однажды она попросила у Наташи разрешения почитать дневник. Любовь Васильевна была поражена. Наташа в своей тетрадке описывала жизнь девочки Оли, пропавшей из детского дома много лет тому назад, когда она – Люба – только начала здесь работать. Точность описания была фантастической. Совпадало практически всё: и папа-военный, и сестрёнка, и богатая трёхкомнатная квартира. И даже зелёная машина, на которой уехала девочка. Конечно, была и авария, из-за которой Оля сначала попала надолго в больницу, а затем в детский дом. «Ты скажи мне, Наташа, – расспрашивала юную писательницу мама Люба. – Кто тебе рассказал о девочке Оле, о её родителях, о её исчезновении?» – «Никто! Это я сама всё придумала. Мне кажется, что я всё знала всегда, и это как будто про меня», – отвечала Наташа. Девочка, сама того не осознавая, говорила неправду. Она ничего не придумывала. Часто она не знала, что будет с Олей в ближайшее время. Всё выяснялось, когда Наташа брала ручку и садилась писать. Она становилась в эти часы простым исполнителем своего вдохновения. Так она сама считала.

Встревоженная Любовь Васильевна даже отвела девочку к детскому психологу. Она подробно рассказала врачу о Наташе, о её безукоризненном поведении в детском доме и в школе, о её странных записях в дневнике и о пропавшей давно девочке Оле. «Я считаю, что детки, попадающие к нам, а особенно те, которые никогда не видели родную маму, не смогли заполнить ячейку памяти – главную, от которой зависит вся дальнейшая жизнь человека. Понимаете, – говорила Любовь Васильевна врачу, – они всю жизнь живут без маминого голоса, который они слышали, пока были в мамином животе. Где-то внутри они так и остаются на всю жизнь чистыми, как ангелы, даже если и совершают греховные поступки или живут как великие грешники. Они ангелы – мои детки!» – «Конечно, вы правы, но, Любовь Васильевна, если будете так эмоционально переживать за каждого своего подопечного, вас надолго не хватит, и вы сами можете скоро оказаться моей пациенткой. Хотя я понимаю. Как можно без сердечной боли смотреть, как они растут. Сколько у вас детей, столько раз вы и мама, – отвечал психолог. – А девочка хорошая, умная. Не по годам развита. Им всем, вашим ангелам, в жизни досталось, потому раньше других и взрослеют. Удивительный, конечно, случай, но объяснить его невозможно. Не наносите ей травму, отдайте тетрадку – пусть пишет, но понаблюдайте за ней. Может, действительно писательница будет и, глядишь, книжку с автографом подарит.»

Почти каждый день в комнате Наташи собирался «литературный кружок». Подружки читали свои дневники, обменивались мнениями, восхищались талантом Наташи и наперебой предлагали своё продолжение истории. Все хотели знать, где теперь Оля, что делает, чем занимается, не нужна ли ей помощь.

А однажды тетрадка исчезла. Кто-то из подружек, очевидно, встревоженный ростом популярности «писательницы», решил разом устранить её. К поискам тетрадки подключились почти все сотрудники детдома, но тщетно, тетрадку так и не нашли. Тогда мама Люба, пытаясь успокоить девочку, выдала Наташе настоящую общую тетрадь и набор ручек. «Пиши всё сначала, ты ведь уже сочинила, значит, сделаешь ещё лучше. Только не расстраивайся так сильно», – уговаривала она девочку. Новую тетрадку нужно было сохранить, и на следующий день в тумбочку Наташи врезали маленький замочек. Записки были восстановлены очень быстро, но «литературный кружок» теперь собирался нечасто. Подружки привыкли и уже меньше обращали внимания на писательницу. А Наташе только того и надо было – она писала продолжение.