Короче! Я из Сочи. Том 2

Владимир Гакштетер

Продолжение

Мужчина посадил Олю в машину и завёл мотор. Ехал он недолго и остановился у ворот дома. Ворота были особенные: располагались они там, где улица совершает поворот под прямым углом, и под таким же углом были сделаны и створки ворот. Эта особенность никак не умаляла достоинства фасада, наоборот – придавала ему оригинальности. В глубине большого земельного участка стоял старый одноэтажный деревянный дом с мансардой, которая, судя по внешнему виду, была давно заброшена. Сам дом, ворота и даже машина хозяина оказались зелёными – очевидно, это был его любимый цвет. Участок, в отличие от дома, ухожен, всюду цветы, небольшой сад чист, как будто его только что подмели веничком. Дорожки, кусты смородины, красивый можжевельник – всё было тщательно подобрано и ухожено. Около калитки стояла будка для собаки, а сама собака – большая

овчарка – прыгала с повизгиванием вокруг будки, желая избавиться от ошейника и поскорее познакомиться с девочкой.

Оле сразу всё понравилось: и ворота, и дом, и садик с дорожками. В голове её вдруг затеплилась мысль, что это, возможно, будет её дом, и она сможет здесь жить. И как только она об этом подумала, мужчина именно так и сказал: «Вот смотри! Это твой дом, ты здесь будешь жить. А теперь давай знакомиться, меня зовут Алексей. Только не дядя, а просто Лёша». – «А меня зовут Оля!» – радостно воскликнула девочка. Она никак не ожидала, что её мысли так быстро материализуются. «Хорошо! А теперь пойдём в дом. Я познакомлю тебя с твоей бабушкой», – сказал Лёша.

Бабушкой оказалась сгорбленная приветливая старушка. «Проходи, милая! Рассказывай, кто ты, откуда? Сейчас я быстренько чаем тебя угощу с вареньем, – затараторила она. – Ах да! Зовут меня Аграфена, а ты зови бабушка Феня». – «А я Оля, я живу в детдоме. Мне очень нравится у вас, и я хочу теперь здесь жить», – просто и непосредственно проговорила девочка. «Так ты уже здесь живёшь, – подключился к разговору Алексей. – Идём, я покажу тебе твою комнату». Он провёл Олю через зал и открыл дверь в небольшую комнатку, которая специально была подготовлена для маленькой принцессы. Окошко со шторками и цветами на подоконнике, кровать с двумя подушками, на которых лежали в ожидании своей хозяйки две куклы. Они были огромные, с закрывающимися глазками, в красивых платьях, с туфельками на ногах. Оля никогда даже не смела мечтать о такой кукле, а тут сразу две. У окна стоял небольшой столик, на котором в избытке лежали карандаши, краски, тетрадки и альбомы – всё для любознательной маленькой художницы. «Неужели это всё для меня, и куклы, и цветы, и краски?» – спросила Оля. «А для кого же! – ответил Алексей. – Тут больше никого нет. Ты, я и Феня. Ну ещё наш кот Тимошка и пёс Антей. К собаке ты пока не подходи, может укусить. Он, хоть и большой, но совсем не злой, пусть привыкнет к тебе, а кот скоро и сам пожалует».

Странные истории

Заканчивался четырнадцатый год в жизни Наташи. Впереди были новогодние праздники. За приятными заботами Наташа не то что забыла про дневник, просто её вдохновение взяло небольшой отпуск. Новый год начался с каникул. Зима выдалась снежная – на радость детям.

И вот в один из дней января Наташа резвилась на площадке перед приёмным отделением. Она играла в снежки, вместе с друзьями лепила снежную бабу и вдруг в какой-то момент обратила внимание на свою любимую лавочку. Там, завёрнутый в одеяло, лежал ребёнок. Наташу как будто кто-то кипятком окатил. Как же так, ведь малыш замёрзнет! «Ребёнком» оказался свёрток с грязным бельём, который вынесли, чтобы отвезти в прачечную. Наташа постояла минуту и вернулась к друзьям.

Но игра уже не ладилась. В голове Наташи возник этот ребёнок, завёрнутый в одеяло. И она знала, что ей теперь нужно. Девочка шла в свою комнату, а в пальцах правой руки, которой она обычно держала ручку, чувствовала дрожь и покалывание. Ей не терпелось записать в дневник новую историю. Наташа видела, как её, совсем маленькую, только что родившуюся, бабка Фенька заворачивает в байковое одеяло – синее с белой полосой. Затем берёт верёвку и туго перетягивает свёрток, чтобы не развязывался, берёт его в руки и выходит из дома. Спешит по улице, подходит к лавке, кладёт сверток. Буркнув что-то, быстро поворачивается и уходит. Наташа видит, как старуха возвращается в дом, затем выходит во двор, берёт лопату и начинает копать мёрзлую землю в углу сада. Земля поддаётся с трудом, но старуха торопится. Ей нужно успеть до прихода Алексея. А в это время из двери возле лавки выходит женщина, немедленно заносит свёрток в помещение.

То, что происходило в этой истории, Наташа видела уже много раз, но каким образом и какую роль в ней играет Оля, зелёный дом, в который привезли Олю, и старуха? Наташа встревожена. Её вдохновение не выдало всё, что надо, оставив вопросы. Где Оля? Как ей живётся в новой семье? Что за яму копала Фенька? И самый главный вопрос, ответ на который, казалось, был совсем рядом. Кто же родил её – Наташу? Неужели эту яму старуха копала для Наташиной мамы?

Все вопросы остались без ответа. Теперь Наташа не показывает никому свои записи. Она должна разобраться сама. Но как разбираться с тем, что появляется неожиданно внутри неё, в её сознании, в её голове? Наташа вновь и вновь вспоминает всё, что приходило к ней в видениях, если их можно так назвать. Она перечитывала свой дневник, пытаясь найти неточность или выпавший из внимания эпизод. История, неожиданно начавшись в двенадцать лет, в четырнадцать вдруг прервалась. Вдохновение исчезло, и те мысли, которые Наташа записала в дневник в это время, никакого отношения к творчеству не имели.

Так прошел год. Уже заканчивалась следующая зима. Никаких событий не происходило, но на душе Наташи было тревожно, она пребывала как бы в ожидании чего-то нехорошего. И это нехорошее произошло.

В один из дней в детском доме под тяжестью мокрого снега рухнула крыша беседки, в которой в это время находился восьмилетний Рома, такой же подкидыш, как и Наташа. Мальчика достали из-под обломков и отвезли в больницу. Наташа упросила маму Любу отпустить её и все дни проводила рядом с мальчиком. Она помнила Рому ещё совсем маленьким, он всегда почему-то ей нравился, а сейчас, когда ему было плохо, в Наташе проснулись совсем другие чувства. Она, как мама, ухаживала за мальчиком, решила, что нужна ему, что он может даже умереть без неё.

Через неделю жизнь Ромки была вне опасности, и Наташу заставили вернуться в детдом. Только теперь её отпустило ощущение тревоги, но вдруг появились долгожданная дрожь и покалывание в пальцах руки. Следующая история оказалась очень странной. Наташа снова видела бабку Феньку, во дворе вовсю цвели цветы, явно было лето. Опять старуха заворачивала младенца, но не в одеяло, а в рваный, крупной вязки белый свитер. Наташа точно знала, что это не она. Это был другой младенец. А дальше всё повторилось: лавка, свёрток, только не мама Люба, а нянечка Петровна, нашедшая младенца. И опять старуха вернулась домой и копала яму в углу сада рядом с небольшой могилкой с крестом, усаженной цветами. Торопилась, чтобы успеть, наверно, до прихода Алексея. А про Олю – ничего. Никаких мыслей, как будто Оли никогда и не было.

Наташа готовилась к экзаменам, сдавала их очень успешно. Аттестат за восемь классов получился образцовым – одни пятёрки. Она помогала Вике, Ромке готовиться к контрольным и, хотя их успехи были значительно скромнее, радовалась каждому сданному ими предмету, как своей победе.

Закончился учебный год, впереди были три месяца лета. Старшие группы детдома регулярно вывозят на пляж, они несколько раз побывали в театре, в парке «Ривьера». И снова прошло несколько месяцев, пока Наташа смогла написать продолжение своего рассказа. Очередная история, продиктованная вдохновением, оказалась ещё более странной, чем предыдущая. Теперь Наташа видела двор, цветы, две могилки в углу сада и сильно постаревшего Алексея, который копал третью могилу. Эту яму он сделал большой и глубокой. Оставив лопату, Алексей ушёл в дом, а Наташа в окно увидела зал, большой стол в центре. На столе лежала та самая старуха Фенька – Аграфена. Рядом с ней плачущий Алексей с рюмкой водки в руке. Больше никого ни в зале, ни в доме, только Антей воет, как волк на луну, оплакивая свою хозяйку. Кто теперь его будет кормить и жалеть?

Наташа была в растерянности. Привыкшая верить своему вдохновению, она никак не могла понять, каким образом история про симпатичную девочку из детдома превратилась в ужастик с подброшенными младенцами, могилами, страшной бабкой, которая теперь ещё и умерла.

И снова рука Наташи не притрагивается к дневнику очень долго – почти год. Она живёт своей жизнью, так же успешно, как и всегда, учится в школе, дружит со сверстниками, участвует в художественной самодеятельности. И вот, наконец, вдохновение выдало Наташе, возможно, последнее, что у него было. Но и это последнее видение, которое Наташа описала в своём дневнике, особо не отличалось от предыдущих. Опять младенец, завёрнутый в белую простынку, но над ним плачущий Алексей. Плачущий настолько искренно, что Наташа не сомневалась: в этот раз Алексей совсем другой. Он перевязывает младенца красивым красным бантом и выносит во двор. Там, рядом с тремя прежними, уже готова маленькая могилка. Алексей опускает в неё младенца и долго сидит рядом, буквально заливаясь слезами. Наташа послушно описывала событие, а сама не понимала: «Почему раньше младенцев относили в детский дом, а этого, последнего, Алексей кладёт в землю – хоронит? Где мамы всех этих детей? Где Оля, которая исчезла и как будто никогда не появлялась в этом доме?»