Король эльфов [сборник рассказов]
Шрифт:
— Теперь сидит, млеет на солнце, — подытожил Харрис.
— А та стриженая брюнетка? Руководила персоналом станции! Рядом — простой уборщик; милашка с бюстом — секретарша, вчерашняя школьница. Полный набор. А сегодня прибудут еще трое.
— Самое странное, — кивнул Харрис, — что им действительно нравится так сидеть. Их поступки осознанны; они могли бы делать что-то еще, но не хотят.
— И что дальше? — спросил Кокс. — Вы что-нибудь обнаружили? На вас вся надежда.
— Напрямую мне не удалось ничего из них вытянуть, — сказал Харрис, — но
— Хорошо. — Кокс развернулся и пошел к госпиталю. — Покажите все, что считаете нужным. Положение серьезней некуда. Теперь я понимаю, что чувствовал Тиберий, когда христианство проникло в самое сердце Рима.
Харрис щелкнул выключателем. Стало темно, хоть глаз коли.
— Начнем с этой записи. Объект исследования — один из лучших биологов гарнизона, Роберт Брэдшо, прибыл вчера. В его случае использование прибора дало самые впечатляющие результаты — психическое состояние Брэдшо нестабильно; больше, чем обычно, подавленных проявлений иррациональной природы.
Харрис нажал кнопку. Проектор зажужжал, и на дальней стене появилось цветное трехмерное изображение, почти такое же реальное, словно третий человек находился в кабинете рядом с ними. Роберту Брэдшо было за пятьдесят. Тучный, темные с проседью волосы, квадратная челюсть. Он с удобством откинулся в кресле, руки спокойно лежали на подлокотниках; казалось, испытуемый и думать забыл об электродах, прикрепленных к шее и запястью.
— А вот и я, — сказал Харрис Коксу.
На дальней стене появилось изображение в халате.
— Итак, мистер Брэдшо, — начал Харрис на стене, — больно вам не будет, зато мы узнаем много нового.
Проекция Харриса крутанула ручки прибора. Брэдшо подобрался, челюсть напряглась, только и всего. Некоторое время Харрис всматривался в пациента, затем отступил в сторону.
— Вы меня слышите, мистер Брэдшо? — спросил Харрис на стене.
— Слышу.
— Ваше имя?
— Роберт Брэдшо.
— Должность?
— Главный биолог станции контроля на Игрек-три.
— Сейчас вы находитесь на астероиде?
— Нет, я на Терре, в госпитале.
— Почему?
— Потому что признался командиру гарнизона, что стал растением.
— Это правда? Вы стали растением?
— Да, но не в биологическом смысле. Разумеется, физиологически я остаюсь человеком.
— В таком случае, что вы имеете в виду, заявляя, что стали растением?
— Это вопрос установочной реакции, мировоззрения.
— Продолжайте.
— Теплокровные животные, высшие приматы способны перенять психологию растений, пусть лишь отчасти.
— Неужели?
— Посмотрите на меня.
— А остальные? Они тоже переняли психологию растений?
— И остальные тоже.
— Как вы пришли к подобной точке зрения?
Брэдшо медлил с ответом, губы изображения сжались.
— Видите? — спросил Харрис у Кокса. — Сильный конфликт. Если бы он мог полностью себя контролировать, не стал бы отвечать.
— Меня…
— Да?
— Меня научили.
На лице трехмерного Харриса было написано любопытство.
— Что значит — научили?
— Они вникли в мои проблемы и научили меня, как стать растением. И теперь я свободен от проблем.
— Кто такие «они»? Кто научил вас?
— Дудочники.
— Кто? Что за дудочники?
Ответа не было.
— Мистер Брэдшо, кто такие дудочники?
После долгого мучительного молчания губы испытуемого разжались.
— Они живут в лесу…
Харрис выключил проектор, зажег свет. Они с Коксом заморгали.
— Это все, что мне удалось выяснить, — сказал Харрис, — да и то случайно. Он не собирался ничего говорить. Все они дали обещание не признаваться, кто их научил. Какие-то дудочники, живущие в лесу на астероиде.
— Остальные двадцать человек говорят то же самое?
— Нет, — поморщился Харрис, — большинство держались из последних сил. Я не смог добиться от них и такой малости.
Кокс задумался.
— Значит, дудочники. И что вы собираетесь делать? Дождаться, пока история прояснится сама? Таков ваш план?
— Не совсем, — ответил Харрис. — Я хочу понять, что это за дудочники, поэтому отправляюсь на Игрек-три.
Маленький патрульный корабль аккуратно коснулся грунта; напоследок его двигатели чихнули, и стало тихо. Крышка люка отползла в сторону. Доктор Харрис обнаружил, что смотрит на бурую, выжженную солнцем взлетную полосу. Вдали высилась сигнальная башня. Поле со всех сторон окружали серые корпуса — станция контроля. Рядом громоздилась неуклюжая, зеленая, словно гигантский лайм, громадина венерианского крейсера. Персонал станции уже облепил посудину, проверяя каждый дюйм корпуса в поисках смертельно опасных форм жизни.
— Выходите, сэр, — сказал пилот.
Харрис кивнул, подхватил чемоданы и начал осторожно спускаться. Земля, сверкавшая в ярких солнечных лучах, обжигала подошвы. Громадный Юпитер на горизонте отражал свет на маленький астероид.
Харрис с чемоданами в обеих руках двинулся через поле. Механик, открыв багажное отделение, выгрузил его поклажу и пристроился за ним, с усталой грацией управляясь с тележкой.
Стоило Харрису подойти к входу в сигнальную башню, как двери разъехались и ему навстречу уверенной походкой вышел крепкий седой старик.
— Приветствую, доктор! — Старик протянул Харрису руку. — Я Лоуренс Уотс, командир гарнизона.
Они обменялись рукопожатием. Широкоплечий и, несмотря на возраст, все еще внушительный в темно-синем мундире с золотыми эполетами, Уотс приветливо улыбался.
— Как добрались? — спросил Уотс. — Заходите, чего-нибудь выпьем. Здесь, под Большим Зеркалом, становится жарковато.
— Юпитер? — Харрис вслед за Уотсом вошел в здание. Внутри было сумрачно и прохладно — долгожданное облегчение. — Почему притяжение здесь такое же, как на Терре? Я думал, придется прыгать как кенгуру. Искусственное?