Король и спасительница
Шрифт:
— Очень может быть, — король тоже хихикнул. — Известно, что чем реже простолюдины видят человека, тем лучше о нем думают… Пойдем спать, Соня.
Провожать нас в дыру с толпой, чествованиями и помпой король своим бывшим подданным запретил, но от учеников мы, конечно, не смогли отвертеться. Тихим и мокрым осенним днем на нескольких машинах нас доставили к дыре. Луг под ногами чавкал, роща почти полностью облетела. Слепленная Лидом на троне статуя раскисла до состояния бесформенного кома…
Ученики выстроились печальной шеренгой, и мы принялись с ними обниматься, хлюпать носами и обещать, что будем приезжать по крайней мере раз в нашу неделю. Я похлопала по прическе расстроенной Мады, еще раз пожала руки близнецам, Лену, Адару и Соту и оглянулась на прочно вцепившуюся в Гефа Натку. Геф от расстройства выглядел старше и симпатичнее, чем есть. Иа начала кривить рот и вытирать слезы…
— Может, пойдемте?! — взмолилась я, чувствуя, что прощание того гляди превратится в панихиду. К счастью, Лид был со мной согласен.
— Да, пойдем. Мы видимся далеко не в последний раз, поэтому вовсе не обязательно так горевать. Геф, если ты хочешь дождаться Натку в здравом уме, ты должен вырабатывать терпение. До свидания всем.
— До свидания, ваше величество! — дружным тихим хором отозвались ученики. Лид улыбнулся, помахал им, взял меня за руку и потянул в дыру…
Я сделала шаг, и на меня пахнуло теплом. Горел закат, под ногами шуршала зеленая трава. Ну да, я совсем забыла, у нас же лето!
— Му-у, — протянул кто-то большой, надвинувшись на нас сбоку, и, лизнув мне руку, принялся жевать рукав.
— Ой, — умилилась я. — Корова!
— Чего ты сюсюкаешь, — проворчала еще немного расстроенная подруга. — Не видишь, эта белая, а наша черная была. Наверное, вторая смена…
Когда мы подошли к бабушкиному дому, закат уже почти догорел. Бабушка сидела на крыльце и при виде нас всплеснула руками и тихо заговорила:
— Господи, ребятки мои! Помирились? Вот молодцы! А что это вы, девчонки, на себя нацепили в такую жару-то, как обмороженные? А ты зачем так подстригся-то, а? Ты лучше уж обрежься под машинку, как нормальные мальчики ходят…
— Я… — ошарашено начал король, явно не желающий превращаться в «нормального мальчика», но бабушка не дала ему договорить и продолжила так же тихо восклицать:
— А загорелые какие! И ты загорел, а говорил, у тебя родители рыжие! А похудели-то как, господи! Два дня вас не было, а будто месяц не кушали! Ну давайте, давайте скорее в дом. Сонечка, родителям позвони, я их успокоила вчера, конечно, но на всякий случай-то…
— С твоего мобильника. Я свой, понимаешь, потеряла… — смущенно уточнила я. Бабушка вдруг вздрогнула.
— Ты чего так кричишь-то, Сонечка? Я тебя хорошо слышу.
— Я не кричу, — удивилась я.
— И слова тянешь как… Ты не заикаться у меня начала? — озаботился бабушка.
— Соня не заикается, — попытался успокоить ее Лид. Не тут-то было: теперь бабушка уставилась на него:
— А ты чего с таким акцентом вдруг говорить стал? Ты ж говорил хорошо. Ты к своим, что ли, ездил? Как они за два дня тебя обработали.
Тут я поняла, что бабушка говорит вовсе не тихо, а совершенно нормально, а мы привыкли к варсотскому языку и теперь тянем слова и орем дурными голосами, и порадовалась, что родители приедут еще не скоро.
— Бабушка-а, не обращай внима-ания-а, это пройдет, — сказала я, пытаясь не очень тянуть слова и вопить. — Просто Лид — варсот, а у них такой характерный язы-ык, что мы заразили-ись…
— Варсот? — бабушка повернулась к Лиду и вручила ему батон колбасы. — А ты не из цыган, часом?
— Нет, — сказал Лид и рассмеялся.
— Смеется, ишь ты, — пробормотала бабушка. — А то какой смурной ходил. Вы что-то за два дня как по новой на свет родились…
Натка откинула назад сбившийся капюшон своего шерстяного варсотского платья и сказала:
— А может, и так.
Электричка громко стучала. За грязноватым подмерзшим окном быстро проносились снежные поля. Вагон был почти совсем пустой — кроме нас с Лидом, нашей трехлетней дочки Лизы и Гефа с Наткой в нем никого не было.
Мы сидели напротив, разглядывая друг друга с большим интересом — Геф и Натка только-только вернулись из годичной командировки по делам Гефовой инженерно-строительной работы, и мы, как встретились, сразу же поехали к дыре между мирами, решив наболтаться по дороге.
— Обалдеть, как Лизка выросла! — прервала короткое молчание моя подруга и попыталась пощупать светлые кудрявые волосы нашей дочки. Лиза поспешно, но с королевским достоинством увернулась от ее руки и прилипла носом к окну. Натка расхохоталась.
— Ты меня забыла, да, Лиз? Помнишь тетю Наташу?
— Нет, не помню, — пробормотала дочь по-варсотски — она всегда, когда стеснялась, начинала говорить на этом языке, и тут же, перейдя на русский, завопила:
— Мама! Смотри, домики! Приехали?!
— Нет, еще рано, это другие деревни, — ответил за меня Лид, взглянув на часы из-под очков. — Сядь спокойно и не кричи так.
Лиза покорно отлипла от окна, вывернула из-под себя ноги, распрямилась и уселась с постным видом, выложив руки на колени.
— Во послушная, — одобрил Геф. — А нашему Лешке хоть кол на голове теши. Два года, а хулиган. Я еще не рассказывал, как мы его по всему строительному объекту искали?
— Рассказывал пять раз, — оповестила Натка. — Он бы нам и тут показал, но у него, слава богу, насморк, я его с бабушкой оставила… Лид, слушай, только сейчас заметила, что ты в очках. Для форсу, что ли?