Король и спасительница
Шрифт:
— Ну а что ты предлагаешь?
— Предлагаю, пока мы еще живы, попросить этих ребят проводить нас обратно к дырке и выйти. Правда, Сонька, мы же тут ничего не сделаем…
— Ты как хочешь, — сказала я, — а я лично останусь. Но я могу поговорить с ними, чтобы они тебя проводили.
— Ну конечно, у нее приступ самопожертвования, — проворчала подруга. — То есть, как выгонять наше величество, так ничего, а сейчас… Ты же не зря его выгнала! Может, и фиг с ним? А то у тебя все шансы помереть не за него, а вообще просто так! Лид, если найдется, не порадуется этому. Мы можем, кстати, для него послание оставить у дыры, вдруг прочтет…
— На чем оставить?
— Да хоть на корове!
— Нат, не пойду я обратно, и не вяжись ко мне!!!
— Ладно, сейчас и не надо, — примирительно согласилась подруга. — Давай сначала поглядим, куда нас приведут.
— Вот именно.
Шли мы еще довольно долго, прошли какой-то противно воняющий завод, переделанный из несчастного белокаменного здания, которое от копоти стало уже почти чернокаменным, и нырнули в узкий переулочек. Он был весь в тени от нависающих с обеих сторон высоких для варсотов домов аж в четыре этажа. Проведя нас вдоль длинного темно-красного дома с обвалившимися резными колоннами, наши спутники вдруг рывком отворили появившуюся в стене дверь и указали нам в царящую за ней темнотищу. Мы с Наткой напряженно посмотрели на них, уцепившись друг за друга. Варсоты что-то поняли, невежливо заржали и вошли в дверь первыми. Мы, все равно без особой охоты, нырнули следом.
Внутри дома было не так темно, как нам сначала показалось: в стенах горела парочка тусклых синих фонариков наподобие тех, что зажигал колдун на улице, а из окон падали остатки дневного света. Мы обошли разрушившуюся лестничную клетку с кусками перил и ступенек, висящими на арматуре, и оказались в квадратном холле с низкими потолками, где было несколько плохо сбитых деревянных дверей. Наши провожатые к тому времени успели куда-то подеваться, остался только подросток. Он стукнул в рассохшиеся доски одной двери. Дверь приоткрылась, и из нее высунулся другой подросток, тощий, ушастый и в неизменной кепке блином. Мальчишки быстро заговорили. Я поняла, что наш подросток рассказал ушастому, кто мы, и спросил:
— Ди-и ветса Ре-ет?
— Ветса, ветса, — согласился ушастый и распахнул дверь.
— Что это они? — занервничала Натка, когда ее подтолкнули в спину.
— Они хотят отвести нас в какой-то Ре-ет, я не знаю, что значит это слово, — объяснила я. Подруга меланхолично вздохнула:
— Ладно, у них тут везде не дворцы…
— Не дворцы — это точно, — согласилась я, разглядывая обстановку длинной обитой досками комнаты, куда нас запихнули. В сущности, никакой обстановки и не было, просто на полу лежали две толстых соломенных подстилки, забросанных тряпками, в углу примостилось нечто вроде печки, а рядом лежали мешки с продуктами, какая-то посуда и утварь. Впрочем, особенно грязно не было, варсотская аккуратность проявлялась даже здесь. Пацан продолжал нетерпеливо нас подталкивать, так что мы прошли сквозь комнату и обнаружили в другом ее конце еще одну дверь. Подросток открыл ее, схватил нас за руки и втянул во что-то типа темного чулана, где обнаружилась кое-как сделанная и очень вертикальная деревянная лесенка. С трудом поднявшись по ней, мы очутились у примерно такой же рассохшейся деревянной двери, но на этот раз подросток прежде, чем стучать, зачем-то откашлялся, выпятил грудь, поправил кепку и только потом осторожно поскребся в дверь. Из-за нее что-то неразборчиво буркнули по-варсотски. Пацан обрадовался, заулыбался, открыл дверь и втянул нас внутрь.
Мы оказались почти в такой же комнатке в форме пенала, как и внизу, только здесь было довольно большое окно, откуда падали косые солнечные лучи. В углу лежал маленький набор посуды и продуктов, стояла такая же переносная печка, а возле нее была циновка. Единственное отличие заключалось в том, что посреди этой комнаты стоял длинный и неожиданно высокий стол, а за столом среди невнятных бумажек и книжек озабоченно ковырялся какой-то человек в неизменной плоской кепке.
— Ави, Ре-е-ет, — почтительно протянул подросток, и тут же, будто спохватившись, смущенно поправился: — Авилекса-а.
Я поняла, что «Ре-е-ет» было просто именем. Подросток похлопал нас по спинам и сообщил своему начальству, что мы, дескать, из другой страны, и с нами непонятно что делать. Человек за столом поднял голову и встал.
Первой взвизгнула Натка, у которой зрение было острее. Я же визжать не стала, потому что лишилась дара речи.
Перед нами был король собственной персоной, одетый в обычный для здешних мест наряд простого городского жителя: серо-бежевый длинный пиджак, такие же жилет и брюки и черная рубашка. На руке, которая опиралась о стол, были беловатые шрамы от ожога, но не виднелось ни одного перстня. Плоскую кепку он успел снять, пока вставал, и с еще большим удивлением я поняла, что волосы его теперь были в самом длинном месте до мочек ушей, а ближе к лицу и того короче. Теперешней прической он напомнил мне принца или пажа из детского мультика. Ему бы сейчас вообще больше подошло обращение не «ваше величество», а «ваше высочество», потому что он, то ли из-за прически, то ли еще почему-то, неожиданно будто помолодел. Впервые мне пришло в голову, что он ведь, не считая отсидки на троне в виде статуи, старше меня всего лишь на девять лет…
— Ли-ид? — все-таки для верности спросила я, по-варсотски растягивая слова и нерешительно глядя в его двухцветные глаза. Глаза моргнули и приняли бесповоротно бездомно-собачье выражение. Лид, с сомнамбулическим видом человека, который не понимает, что ему снится: хорошим сон или кошмар, тихо сказал:
— Соня?
Я стартовала с места и, совершив прыжок через стол, повисла у него на шее. Стол хрустнул, бумажки разлетелись, и король поспешно стащил меня на пол. Я с разгону чмокнула его в щеку, слегка промахнувшись, попала почти по губам, и, несколько застеснявшись, опустила голову. Король в ответ осторожно, но, вроде бы, ласково пощупал меня за волосы.
— Ни фига себе! — прокомментировала Натка позади нас.
— Лид, — сказала я, от волнения резко поднимая голову, так что его рука соскользнула мне на плечо. — Что у вас тут творится-то?! Откуда взялся Сьедин? А ты здесь кто? Ты как их всех собрал, за четыре всего дня?..
— Соня-а, говори медленно-о, — попросил король с сильным акцентом, внимательно выслушав мою речь.
— Так ты опять наколдуй, чтобы мы друг друга понимали, — удивилась я. — Зачем мучиться?
Лид покачал головой и повторил:
— Говори медленно-о, еще. Нельзя наколдуй… Колдова-ать нельзя.
— Час от часу не легче, — пробормотала я, но, временно приняв это как данность, раздельно повторила свои вопросы, повставляв даже кое-где те варсотские слова, которые знала, чтобы ему было легче. Король, не снимая руки с моего плеча, глубоко задумался: казалось, он вообще забыл, где находится. Но только я хотела уже потихоньку высвободится, как он вдруг выдал более-менее развернутый ответ:
— Сьедин король, пришел сюда, творит, как в своя страна… В своей стране, но хуже. Хуже, — повторил он с мрачным видом.
— А ты здесь кто?
— Гла-авный здесь, — отозвался Лид с усмешкой, кивнув на подростка, который глядел на нас с открытым ртом. — Нет высокородных больше тут. Они колдуют плохо-о, только Сьедин. И я.
— И чего? — включилась в разговор Натка. Лид слегка вздрогнул, вскинул на нее глаза и, узнав мою подругу, сказал:
— А, Натка-а, ави… Здрасьте.
— Наше вам с кисточкой, — хмыкнула подруга. — Ну так и чего?
Лид пожал плечами.
— Чего-то-о надо дела-ать, — выговорил он и добавил, подумав: