Король Матиуш Первый
Шрифт:
Бум-Друм печально выслушал Матиуша и ответил, что однажды один король уже хотел так сделать, но его за это отравили, что это очень трудная реформа, но что он еще подумает. После этой беседы Матиуш вышел ненадолго прогуляться в лес. Светила луна. Было красиво и тихо. Вдруг Матиуш услыхал какой-то шорох.
Что бы это могло быть? Какая-нибудь змея или тигр? Он продолжал идти и снова услышал шорох: кто-то за ним идет. Матиуш вынул револьвер и стал ждать.
Это оказалась маленькая негритянка, дочь короля людоедов, веселая Клю-Клю. Матиуш узнал ее, потому что луна ярко светила, и очень удивился.
— Чего
— Клю-Клю кики рец — Клю-Клю кин брун.
Она долго еще что-то говорила, но Матиуш ничего не понял. Запомнил только одно:
— Кики, рец, брум, буз, кин.
Клю-Клю была очень печальна и плакала; Матиушу стало жаль маленькую Клю-Клю: наверно, у нее какие-то неприятности. Он дал ей свои часы, зеркальце и хорошенький флакончик, но Клю-Клю не перестала плакать.
Что же это означало?
Только когда Матиуш вернулся, профессор перевел ему слова Клю-Клю; они означали, что Клю-Клю очень любит Матиуша и хочет вместе с ним ехать.
Матиуш попросил профессора, чтобы он объяснил Клю-Клю, что она не может ехать одна, что ее папочку, короля Бум-Друма, возможно, пригласят в Европу, и тогда, наверно, она сможет приехать с ним.
И Матиуш уже больше не думал о маленькой Клю-Клю, тем более, что перед отъездом было очень много дел. На пятьсот верблюдов были погружены ящики с золотом и драгоценными камнями, фрукты и напитки, а также всевозможные африканские деликатесы, вина и сигары в подарок министрам. Он договорился, что через три месяца пришлет клетки для отправки в его зоологический сад диких зверей, и предупредил, что, может быть, пришлет самолетом разные вещи, так что пусть не пугаются, если прилетит белый человек на большой птице из железа. Рано утром они сели на верблюдов и отправились в путь. Дорога была трудная, но все были закалены, так что на обратном пути пустыня их утомила гораздо меньше.
25
Тем временем министры Матиуша составили конституцию и стали ждать. Ждут, ждут, а Матиуш все не возвращается. Куда пропал, неизвестно. Кораблем добрался до Африки, по железной дороге доехал до последнего негритянского селения, находящегося у самой пустыни. Там он со своими спутниками жил в палатках, и офицер белого гарнизона разговаривал с ними. Потом пришли верблюды от короля людоедов, а что было дальше, никто не знал.
И вдруг приходит телеграмма, что король Матиуш жив, что он уже сел на корабль и возвращается домой.
— Матиушу все сходит с рук, — говорили с завистью иностранные короли.
— Счастливый этот Матиуш, — говорили министры и тяжело вздыхали, так как понимали, что если им было трудно справиться с Матиушем, когда он вернулся с войны, то насколько же труднее будет сейчас, когда он возвратится из страны людоедов.
— Когда Матиуш вернулся с войны, он посадил нас в тюрьму, а сейчас кто знает, чему он там научился, еще, чего доброго, съест.
А Матиуш возвращался очень довольный своей поездкой. Он загорел, вырос, у него был прекрасный аппетит. Не зная, о чем говорили между собой министры, он решил пошутить.
Когда собрались на королевский совет, король Матиуш спросил:
— Железные дороги исправлены?
— Исправлены, — говорит министр.
— Это хорошо, а то иначе я бы приказал сварить вас в крокодиловом соусе. А новых фабрик много построено?
— Много, — говорит министр промышленности.
— Это хорошо, потому что иначе я сделал бы из вас жаркое, начиненное бананами.
У министров были такие испуганные лица, что Матиуш расхохотался.
— Господа, — сказал он, — вы не должны меня бояться. Не только я сам не стал людоедом, но, надеюсь, мне удастся убедить и моего друга Бум-Друма, чтобы он оставил свой дикий обычай есть людей.
И тут Матиуш начал рассказывать о своих приключениях, и министры наверно сочли бы все это за выдумку, если бы вместе с Матиушем не прибыл целый поезд золота, серебра и драгоценных камней. Они совсем перестали хмуриться, когда Матиуш раздал им подарки короля Бум-Друма: отличные сигары и великолепные африканские вина.
Быстро был прочитан манифест, где Матиуш призывал к управлению весь народ. Отныне в газетах всегда будут писать, что министры и король собираются сделать, потом каждый может написать или сказать в парламенте, нравится это ему или нет. И весь народ, наконец, скажет, хочет ли он, чтобы министры делали так, или нет.
— Ну, хорошо, — сказал Матиуш, — а теперь прошу записать, что я хочу сделать для детей. Теперь у меня уже есть деньги, и я могу заняться детьми. Итак, каждый ребенок получает на лето два мяча, а на зиму — коньки. Каждый ребенок каждый день после школы получает одну конфету и одно пирожное. Девочки будут ежегодно получать куклы, а мальчики — перочинные ножи. Качели и карусели должны быть во всех школах. Кроме того, в магазинах к каждой книжке, к каждой тетради должны давать в придачу красивые цветные картинки. Это только начало, потому что я думаю ввести еще много других реформ. Пожалуйста, сосчитайте, сколько это будет стоить и сколько понадобится времени, чтобы все сделать. Через неделю прошу дать мне ответ.
Можно себе представить, какая радость была в школах, когда об этом узнали дети. Уже то, что Матиуш давал, было много, а ведь писали, что это только начало и будет гораздо больше.
Кто умел писать, написал королю Матиушу, что просит еще то-то и то-то. В королевскую канцелярию приходили целые мешки детских писем. Секретарь вскрывал письма, читал и выбрасывал. Так всегда делалось при королевских дворах. Но Матиуш об этом не знал. Однажды он увидел, как лакей несет корзину с бумагами на королевскую помойку.
«Может быть, там есть какая-нибудь редкая марка», — подумал Матиуш; он собирал марки, у него даже был целый альбом.
— Что это за бумаги и конверты? — спросил он.
— А я разве знаю? — ответил лакей. Посмотрел Матиуш, а это все письма к нему!
Он тут же приказал принести эти письма в свою комнату и вызвал секретаря.
— Что это за бумаги, господин секретарь? — спросил его Матиуш.
— Это ничего не значащие письма вашему королевскому величеству.
— И вы приказываете их выбрасывать?