Король медвежатников
Шрифт:
— Конечно, хозяин, — перешел на шепот Мамай, протянув сверток. — Все в точности. Один к одному, не отличишь.
— Хорошо, если так, — отозвался Савелий, — за то и плачу. Ну, чего застыл? Трогай!
— Эх, пошел, родимый! — натянул вожжи Мамай, и застоявшийся жеребец, тряхнув головой, охотно зацокал по булыжнику.
Двери банка поражали капитальностью. Оно и понятно, у вкладчика не должно быть и малейшего сомнения в правильности своего выбора. Такие двери обычно бывают в храме: перешагнул порог и оробел перед величием расписанных плафонов.
Савелий уверенно поднялся по лестнице. На несколько
Вот по узенькой улочке, подгоняя серого рысака, лихо промчался извозчик. И седенький сморщенный старикашка едва успел выскочить из-под копыт. Прав был Мамай, когда говорил, что у московских и парижских извозчиков много общего.
Савелий заходил в банк «Русский кредит» трижды. Впервые он заглянул сюда полгода назад, чтобы сделать небольшой вклад, но что-то его остановило. Сейчас уже и не припомнить. Второй раз — две недели назад, чтобы изучить обстановку. На обратном пути он даже сосчитал, сколько ступенек у лестницы. Их было семь — счастливое число. А вот последний раз нагрянул совсем недавно, но вряд ли кто из служащих банка запомнил его.
Дверь подалась на удивление легко. Неслышно сработали мощные пружины. Полицейского Савелий заметил сразу, тот стоял у окна и о чем-то весело разговаривал с молодой особой. Парень явно нарушал инструкции — ему полагалось ходить из угла в угол и пристально наблюдать за каждым входящим. Похоже, что они обсуждали планы на ближайший вечер.
Придется внести в их планы некоторые коррективы.
Савелий вышел в центр зала — удобная позиция, чтобы наблюдать за охранником и всеми посетителями сразу. В поле зрения не попадает Чернопятов, но это не в счет.
Савелий резко вытащил «браунинг» и направил ствол в лицо полицейского.
— Я очень не люблю вида крови, пожалуйста, не делайте лишних движений. И тогда доживете до старости… Всем оставаться на своих местах!.. Мне бы не хотелось, чтобы это предупреждение было последним в вашей жизни. — Савелий развернулся к Чернопятову и произнес: — Меня интересует содержимое вот этого хранилища. — Он кивком показал на бронированный лифт. — Даю вам три секунды, чтобы отыскать от него ключи. Время пошло… Раз… Два…
— Только не стреляйте, — жалостно протянул Чернопятов, грохнув по столу тяжелой связкой ключей. — Они здесь.
— Вас не затруднит открыть дверь? У меня заняты руки, — сдержанно напомнил Родионов.
— Только, пожалуйста, не стреляйте, — поднял ладони Чернопятов, — я сделаю все, что вы просите!
Савелий едва сдержал улыбку. Получилось очень натурально, с такими актерскими данными Жоржу следует блистать в театре.
— Я не сомневаюсь.
Поспешно поднявшись из-за стола, Чернопятов скорым шагом направился к сейфу. Заметно нервничая, он вставил ключ в замочную скважину и несколько раз повернул. Затем быстро отыскал в связке другой ключ, длинный, с множеством насечек, напоминающий обыкновенный прут. Вставил и его, после чего повернул на пол-оборота небольшой диск, закрепленный в центре дверцы.
— Стоять!.. — рявкнул Родионов, увидев, что полицейский сделал едва заметное движение в его сторону,
Зазвучала бравурная мелодия — бронированная дверь сейфа медленно открылась. На полках лежали аккуратные пачки денег, перетянутые банковскими лентами, их было много, не сосчитать. А вот в стороне стоял саквояж из черной кожи с заметно потертой деревянной ручкой. Рядом — небольшой сверток. Стараясь не упускать полицейского из виду, Савелий открыл саквояж и незаметно бросил в него сверток, а на его место положил другой, очень похожий. Поднял саквояж. Тот был приятно тяжелым.
Улыбнувшись, Савелий произнес:
— Господа, извините, что причинил вам столько беспокойства. — И, не опуская руки с револьвером, попятился к выходу.
Внизу у лестницы ожидал Мамай. В правой руке вожжи, а вот левая в кармане сюртука. Мамай умел стрелять, не вынимая руки из кармана, и его мастерство не однажды спасало им жизнь.
Савелий обернулся за мгновение до того, как за ним захлопнулась дверь. Он успел заметить, как зашевелились все сразу, на высокой ноте нервно завизжала женщина, стоявшая у кассы. Седой старичок замахал тростью, словно шпагой, напоминая состарившегося мушкетера, а полицейский стал суетливо выуживать из кобуры пистолет.
Господа, слишком поздно всполошились!
У Савелия оставалось еще несколько секунд, чтобы спокойно спуститься с лестницы и с шиком беззаботного богача усесться в экипаж. Небрежно бросив саквояж к ногам, он победоносно скомандовал:
— Пошел!
Экипаж лихо сорвался с места, и тотчас дверь банка распахнулась, а в проеме показалась разъяренная физиономия полицейского. Он что-то кричал: не то проклятия, не то призывал в помощь Деву Марию. Грохнул выстрел, еще один, несколько глуше. Но это уже далеко и как-то несерьезно. Пролетка промчалась по середине улицы и, распугав пешеходов, свернула в переулок.
— Тпру, нелегкая! — слегка попридержал Мамай коня. — Все норовит вперед вырваться. Ты что, русского языка не понимаешь?! Так я тебя плетью-то подучу!
Вскоре они были на месте.
Городской суеты Савелий Родионов не любил, а потому купил особняк в пригороде. За высоким забором можно было спрятаться, как за крепостной стеной, и даже если предположить, что отыщется какой-нибудь сумасшедший и захочет преодолеть забор, то по двору блуждал огромный ротвейлер, весьма отрицательно настроенный ко всяким незапланированным визитам.
Савелий вылез из экипажа, не доезжая до ворот. До дома лучше немного пройти пешком, нужно осмотреться. Мало ли… Верно говорится, береженого и бог бережет. Как будто бы ничего настораживающего. Пригород жил сонной размеренной жизнью, и вряд ли кого могла заинтересовать пролетка, подъехавшая к одному из домов. Здесь в каждом особняке по собственному экипажу, а то и не по одному, что уж говорить о прочих извозчиках, разъезжающих по улицам целыми караванами.
В доме напротив в крайнем окошке дернулась занавеска, и Савелий увидел красивое женское личико. В глазах мерцал тусклый интерес. Савелий улыбнулся и в знак приветствия слегка приподнял руку. Губки капризно надулись, и мордашка в тот же миг исчезла.