Король на площади
Шрифт:
Полицмейстер, глядя в окно, в задумчивости вытянул губы.
— Пожалуй, это можно устроить. Хотя я все же попробую предварительно получить разрешение его величества.
Силвер с наслаждением плескал в лицо ледяной водой, ежился и фыркал; вновь заглядывал в зеркало. Слава всем богам, горящая от холода кожа сменила пастозно-белую, прояснились… да и просто раскрылись отекшие глаза. Он оттянул нижние веки и скривился, обнаружив красную сетку расширенных сосудов и легкую желтизну белков. А его несостоявшийся тесть бодр, здоров и весел; и ни следа от трех дней беспрерывных возлияний! Вон в соседней комнате басит и хохочет, завлекая придворных дам, и без того
Смена одежды. Завтрак. Ворох бумаг на рассмотрение и подписание (часть наиболее важных он отложил, не надеясь на себя сегодняшнего, еще и утреннего). В кабинет прокрался лис Эрик, посмотрел на него и вытянул губы трубочкой: «У-у-у!»
— Сам знаю! — буркнул он. — Входи и молчи.
Эрик ненавязчиво расположился рядышком с кавой и принялся за бодрящий напиток и сдобные пышки. Он понаблюдал за другом пару минут и профилактически отодвинул кувшин подальше: а то так и страждущим, то бишь ему самому, ничего не достанется!
Лицо Эрика смутно напомнило ему…
— Ты заходил к нам во время… гм… нашего общения с князем?
— Во время вашей трехдневной попойки? — уточнил дотошный полицмейстер. — Заходил, и не раз. Пытался призвать тебя к государственным делам.
— А я? — спросил он, заранее зная ответ.
— А ты меня посылал. Во всех направлениях… причем весьма и весьма неожиданных. Еще и твой… якобы родственник подсказывал. Перечислить, что я запомнил? — и Эрик собрался загибать пальцы.
— Не стоит! — поспешно отказался он. Кажется, эти самые направления он тоже сейчас припоминает. Некоторые весьма… затейливы, да. Алкоголь частенько не только отключает мозги и память, но и приносит неожиданное вдохновение.
— А ты помнишь, как сдавал Волчьему князю наши государственные секреты?
— Да ты что! — послушно ужаснулся Силвер. — Как я мог?!
Эрик зорко посмотрел на него и вдруг расслабился: вольготно вытянул ноги и отхлебнул еще кавы. Произнес задумчиво:
— А ведь Эмма была права!
На него будто снова холодной воды плеснули, но теперь уже за шиворот.
— Эмма? Ты о чем?
— Сказала, вряд ли вы выложите все как на духу, скорее, попытаетесь друг друга надуть.
Он невольно усмехнулся: эта волчья… Эмма, оказывается, неплохо его изучила!
— Н-ну… не совсем. Одну тайную тропку через Лунный перевал в Нордлэнд придется заменить… — (Эрик застонал.) — В игре против принца Корнелла нас теперь двое. — (Полицмейстер вжался в кресло.) — Ну и так… по мелочи.
— Вот эти твои мелочи меня как раз больше всего и пугают! — потребовал Фандалуччи. — Что еще?!
Он смущенно подергал себя за ухо. Сказал нерешительно:
— Ну… я все-таки не всё помню.
— Силвер, ради всех богов!..
— Но думаю, что и князь тоже! — поспешно добавил он. — Кстати, зато теперь мне известна одна бухточка, в которую доставляют контрабандный товар. И кое-какие подробности личной жизни герцога Фьянты тоже. Как думаешь, обмен неплохой? Я не очень прогадал?
— Лишь бы обмен был еще и честный… — проворчал Эрик.
Силвер отпил кавы, прежде чем задать следующий вопрос. Покатал на языке густую маслянистую жидкость — в одном глотке бодрящая горечь и мягкая сладость… Спросил небрежно:
— А княжна случайно к нам не заглядывала? Когда мы там… надирались?
Эрик хмыкнул:
— Боишься, что и ее невзначай послал?
— Есть такое дело, — признал он.
— Нет, не заглядывала. Видимо, женщина опытная, понимает, когда мужчинам надо расслабиться…
— А чем она тут занималась?
— Чем-чем, да рисовала, как обычно! Еще пыталась очаровать Стерха.
— Стерха? Это кто?
— Мой лучший шпион. Теперь еще и ее сторож. Ты же сказал приставить к ней лучших, вот я и приставил.
— И как… он?
— В каком смысле?
— Устойчив… к очарованию?
Эрик нахально заржал.
— Пока крепится изо всех сил, но уж и не знаю, надолго ли его хватит! Да ты никак ревнуешь?
Силвер серьезно обдумал вопрос, прежде чем признаться самому себе и другу: да. С чего это женщина, предназначавшаяся ему в жены, будет тратить свою редкостную улыбку, лучистый взгляд и волнующий грудной голос невесть на кого?! Пусть даже этот «кто» — его верный и лучший шпион. Помнится, во время пирушки они с князем сошлись во мнении: дочь его хороша безмерно, но безмерно же… мягко говоря — неожиданна. «От кого угодно мог ожидать! — вещал Рагнар, для пущей убедительности комкая на его груди рубашку. — Хельга — да! Там характерец — ого-го! Вся в меня! Вирте, младшенькая, балованная, тоже… с вывертами! Но Эмма! Ни слова против, глазки долу… а хороши у нее глазки-то, скажи же?» Скажу, соглашался он. Чистые, ясные, спокойные, будто горные озера, отражающие небо. «И тут такое вытворяет! Я уж, грешным делом, думал, нет ее на белом свете, сгинула моя доченька! А она, оказывается, у тебя под самым носом прячется. Ну и девка — и со дна моря выплывет, да еще и с рыбкой в зубах! Ну хитра-а-а!» Хитра, соглашался он. И ведь если хорошенько подумать, за все время знакомства с ним-Каролем она ему ни слова неправды не сказала. «А рисует как! Ничего я в этих картинках не понимаю, но ведь хвалят же! И покупают же!» А уж КАК рисует, я знаю куда больше твоего, Волчий князь. Он смотрел в пьяные и честные глаза Рагнара и говорил, что все равно на Эмме не женится. «А и дурак ты тогда, парень! — спокойно отвечал князь. — Наливай еще!»
Кстати, не помешало бы ему размяться-проветриться после попойки на высочайшем уровне (во всех смыслах этого определения), проверить, что там северная красавица поделывает. А заодно на этого своего верного шпиона взглянуть. Где она сегодня рисует?
— Нигде, — ответил Эрик. — Ушла она.
— …Что?
Видимо, что-то произошло у него с лицом, потому что Фандалуччи мигом подобрал ноги и сел прямо. Отчеканил:
— Их сиятельство изъявили желание посетить картинную галерею. Перед отъездом, сказали они. Я испросил разрешения у вашего величества, а вы изволили сказать, чтобы она шла… — тут полицмейстер сделал длительную паузу, подбирая слова, и он начал криво улыбаться: да добивай уже! Эрик закончил фразу с немилосердной деликатностью: —…куда ей только захочется. Княжна и пошла.
Он открыл было рот, и Фандалуччи тут же добавил:
— Разумеется, безо всякого официоза, но со всей полагающейся охраной!
Ой, Эрик, ты… Нет, не будет он говорить, что полицмейстер у него — чистое золото. Еще загордится. Впрочем, Лис и так все про себя знает. И про него — тоже. Потому что добавил безо всякого перехода:
— И если ты немного поторопишься, то в галерее ее и застанешь!
Глава 7
В которой преследуют Милену
— Опять плачешь?
Я вздрогнула и поспешно смахнула слезы: я даже не замечала их, того и гляди уже начнут капать с подбородка. И Кароля сегодня не заметила. Именно Кароля — он стоял передо мной в привычной одежде Человека С Птицей. И с птицей же в руке. Перевозбудившийся — видно, давненько не гулял — Джок верещал на всю галерею, и на нас начали оглядываться; кто с недовольством, кто с улыбками. Кароль смотрел поверх моей головы на «Танцовщиц Роз».
— Сегодня-то по какому поводу?