Король-олень
Шрифт:
— Тебе велели говорить лишь тогда, когда тебя об этом попросят, Гвидион, — строго сказал Кевин. — И тебе ничего не ведомо ни о причинах, что заставили Моргейну поступить так, ни о ее замыслах.
Моргауза быстро смерила взглядом барда-калеку.» Неужели Моргейна доверилась этому жалкому ублюдку, в то время как мне пришлось вытягивать из нее тайну при помощи заклинаний и Зрения?» Она почувствовала, как ее захлестывает волна гнева, но тут Вивиана сказала:
— Довольно! Ты хорошо заботилась о нем потому, что это соответствовало твоим целям, Моргауза, но я вижу: ты не забываешь, что этот мальчик стоит на ступеньку ближе к трону,
— Поздно, — сказал Кевин. — Ведь это ее вина, что Артур предал Авалон и отрекся от драконьего знамени. По правде говоря, мне кажется, что она не совсем в своем уме.
— Все дело в том, Кевин, что ты ее терпеть не можешь, — сказала Ниниана. — Но почему?
Арфист опустил взгляд на свои скрюченные руки, покрытые шрамами. В конце концов он произнес:
— Верно. Я даже в мыслях не могу быть справедлив к Гвенвифар — я всего лишь слабый человек. Но даже если бы я любил ее, я и тогда сказал бы, что она не годится в королевы королю, который должен править от имени Авалона. Я не стану горевать, если она погибнет от какого-нибудь несчастного случая. Если она подарит Артуру сына, то будет считать, что обязана этим исключительно милости Христовой, даже если бы сама Владычица Озера стояла у ее постели. Я ничего не могу с этим поделать, но молюсь, чтоб ей не выпало такой удачи.
На лице Моргаузы заиграла кошачья усмешка.
— Гвенвифар может стараться стать большей христианкой, чем сам Христос, — сказала она, — но я немного знаю их Священное Писание — Лот приглашал сюда священника с Ионы, чтобы тот учил мальчишек грамоте. Так вот, это Писание гласит, что мужчина, прогнавший свою жену, будет проклят — если только она не изменяла ему. А даже сюда, в Лотиан, доходят слухи, что королеву трудно назвать непорочной. Артур частенько уезжает на войну, а всем известно, как милостиво Гвенвифар смотрит на твоего сына, Вивиана.
— Ты не знаешь Гвенвифар, — сказал Кевин. — Она благочестива сверх всякой меры, а Ланселет очень дружен с Артуром.
Думаю, Артур и пальцем не шевельнет, чтобы что-нибудь предпринять против них — разве что при всем дворе застукает их вдвоем в постели.
— И это можно устроить, — сказала Моргауза. — Гвенвифар слишком красива, чтобы женщины хорошо к ней относились. Наверняка кто-нибудь из ее окружения не прочь будет поднять скандал, и тогда Артур будет вынужден…
Вивиана с отвращением скривилась.
— Какая женщина станет так подводить другую женщину?
— Я бы стала, — отозвалась Моргауза, — если бы знала, что это нужно для блага королевства.
— А я бы не стала, — сказала Ниниана. — А Ланселет — человек чести и лучший друг Артура. Мне не верится, что он способен предать Артура с Гвенвифар. Если мы хотим устранить королеву, нам нужно придумать что-нибудь другое.
— Это так, — произнесла Вивиана, и в голосе ее прозвучала усталость. — Насколько нам известно, Гвенвифар
— А что, если бы скандал и вправду разгорелся? — спросил Кевин.
— Тогда можно было бы рискнуть, — ответила Вивиана. — Но я не стану выдвигать ложных обвинений.
— И все же у Гвенвифар имеется по крайней мере еще один враг, — задумчиво произнес Кевин. — Леодегранс, владыка Летней страны, недавно скончался, а с ним — его молодая жена и ребенок. Теперь королевой должна стать Гвенвифар. Но у Леодегранса есть некий родственник — он называет себя сыном короля, но в это я не верю, — и мне кажется, что он был бы не прочь назвать себя королем в соответствии с древним обычаем Племен, взойдя на ложе королевы.
— Хорошо, что при христианнейшем дворе Лота нету такого обычая, — верно? — пробормотал Гвидион. Но он сказал это так тихо, что взрослые могли сделать вид, будто не услышали его слов.
« Он злится, потому что на него не обращают внимания, только и всего, — подумала Моргауза. — А стоит ли сердиться на щенка за то, что он пытается цапнуть меня зубками?»
— По древнему обычаю, — сказала Ниниана, и ее прекрасный лоб прорезали тонкие морщинки, — Гвенвифар не считается супругой мужчины до тех пор, пока не родила ему сына, и если другой мужчина сумеет отнять ее у Артура…
— Вот в том-то и дело, — рассмеялась Вивиана. — Артур вполне способен отстоять свою жену силой оружия. И я не сомневаюсь, что именно так он и поступит. — Затем она посерьезнела. — Единственное, в чем мы можем быть твердо уверены, так это в том, что Гвенвифар по-прежнему бесплодна. Если же она снова понесет, существуют заклинания, которые не позволят доносить ребенка до срока. Она не проносит плод и нескольких недель. Что же касается наследника Артура… — она умолкла и взглянула на Гвидиона. Тот по-прежнему сидел, сонно уложив голову на колени Ниниане. — Вот сын королевской крови Авалона — и сын Великого Дракона.
У Моргаузы перехватило дыхание. Все эти годы она была свято убеждена: лишь несчастная случайность стала причиной тому, что Моргейна понесла дитя от своего единоутробного брата. Лишь теперь замысел Вивианы раскрылся ей во всей полноте и потряс Моргаузу своей дерзостью — сделать дитя Авалона и Артура преемником отца.
« На что Король-Олень, когда вырос молодой олень?..»
Долю мгновения Моргауза не понимала, то ли эта мысль пришла к ней в голову, то ли была эхом мыслей кого-то из жриц Авалона; так было всегда в те тревожные, незавершенные моменты, когда в ней просыпалось Зрение. Сама Моргауза не могла контролировать его приход и уход, да, по правде говоря, и не старалась этого делать.
Гвидион, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, подался вперед.
— Госпожа… — выдохнул он. — Это правда, что я… я — сын… сын Верховного короля?
— Да, — ответила Вивиана, поджав губы. — Но священники никогда этого не признают. Для них это страшнейший грех — когда мужчина производит на свет сына от дочери своей матери. Они стремятся превзойти в святости саму Богиню, что приходится матерью всем нам. Но это правда.
Кевин повернулся и медленно, с трудом заставив искалеченное тело подчиниться, опустился на колено перед Гвидионом.