Король решает всё

Марс Остин

— Не маленький, — кивнул насупившийся доктор, понизил голос ещё сильнее и спросил: — И как давно?

— С прошлой ночи, — ответил министр.

— И ты с прошлой ночи уже успел искупать госпожу Призванную в ледяной воде и напоить чужой кровью… Не стыдно? — хитро усмехнулся доктор, возвращаясь к баночкам.

— Смотри, чтоб тебе стыдно не было, — ответил министр, но Вера по его голосу поняла, что замечание его зацепило.

— Сам будешь сидеть над кроватью? — со шкодной ухмылкой спросил доктор, министр качнул головой:

— Сиделку найду.

— Пришлёшь

ко мне на инструктаж. И дай мне какую-нибудь вещь госпожи, которая была на ней хотя бы пару дней, для контроля на расстоянии, я потом верну.

— Дайте ему что-нибудь, — кивнул министр, Вера округлила глаза и шепотом спросила:

— Что?

— Что угодно.

— У меня нет ничего, что было бы на мне пару дней, — раздражённо прошептала Вера. — И вообще, на мне из моего только бельё.

Доктор задавил смешок и отвёл глаза:

— Давайте бельё.

— Я его в первый раз надела полторы минуты назад, — ещё тише рыкнула Вера. Министр медленно вдохнул, смерил её взглядом и подсказал:

— На вас были серьги. Вы их давно носите?

— Давно, — недовольно ответила Вера.

— Серьги даже лучше, — улыбнулся доктор. — Дайте мне одну, а вторую не снимайте.

— Мне нужно снять маску, — обречённо вздохнула Вера.

— Док, отвернись, — скомандовал министр, врач развёл руками и повернулся к ним спиной, Вера стянула маску за голову и расстегнула одну серёжку, отдала министру, опять спрятала лицо.

— Поворачивайся, — министр отдал серьгу доктору, тот взял и на пару секунд прикрыл глаза, удовлетворённо кивнул и улыбнулся:

— Всё, в постель и под два одеяла. Сиделку ко мне как можно быстрее и госпожу не оставляй одну, пока сиделка не придёт. — Он чуть поклонился и обратился персонально к Вере: — Вы будете в порядке буквально через сутки.

— Спасибо, — кивнула она.

— Пойдёмте, — министр открыл ей дверь и вышел следом за ней в коридор, в клетке опять закричал политзаключённый:

— Эй, ублюдок! Позор семьи Кан! — Министр оттеснил Веру к стене подальше от прутьев клетки и на ходу бросил прохладный взгляд на беснующегося на цепи мужчину. Он заметил и заорал ещё громче, срывая голос: — Стой, щенок, у меня есть последнее желание! Ты обязан!

Министр остановился напротив него, между клеткой и Верой, сложил руки на груди и ледяным тоном спросил:

— Вина и шлюх, единственной радости твоей никчёмной жизни?

Мужчина отвёл одну руку назад, чтобы цепи хватило протянуть вторую дальше вперёд, взялся за решётку, резким движение головы отбросил длинные волосы назад и усмехнулся. Вера заметила, что он тоже цыньянец, его узкие глаза были чёрными и полными дикой ненависти.

— Моё последнее желание, — с горьким наслаждением протянул он, — плюнуть в ублюдочную рожу щенка, угробившего дом Кан!

— Тогда просто плюнь против ветра, — сухо ответил министр.

А в следующую секунду Вере показалось, что время растянулось. В глазах заключённого вспыхнул тлеющий уголёк чёрного пламени смерти, он сделал отчаянный рывок и протиснул руку между прутьями решётки. Охватывающая запястье полоска металла между прутьями не прошла, но мужчина чудовищным усилием рванул руку дальше, обдирая кожу. Вера как в замедленной съёмке видела его грязную ладонь с длинными кривыми ногтями, синевато-чёрную грязь под этими ногтями, содранную кожу на предплечье, на глазах проступающие красные капельки…

Она сама не поняла, как осмелилась это сделать, но в то же мгновение, как заключённый рванулся вперёд, она дёрнула министра за пояс назад. Он сделал шаг, чтобы не потерять равновесие, и обернулся, чуть приподняв бровь и бросая на Веру такой взгляд, которым можно было бы заморозить Марианскую впадину до дна за секунду.

Вероника убрала руки за спину и шёпотом сказала:

— Не прикасайтесь к нему.

Взгляд министра стал ещё холоднее, он почти грубо взял её за локоть и потащил в тот тёмный коридор, из которого они пришли. Поставил спиной к стене и угрожающе нависнув над ней, прошипел:

— Что вы себе позволяете?

— Он хотел вас поцарапать. — Вероника уже справилась с первым шоком и немного разобралась в своих ощущениях. Министр продолжал смотреть на неё так, как будто с трудом сдерживает желание её ударить, она сглотнула и дрожащим голосом прошептала: — У него что-то под ногтями. Он сделал вот так, — она изобразила кошачью лапку-царапку, — мужчины так не дерутся, это женское движение, чтобы поцарапать. У него под ногтями что-то чёрное. — Она опять сглотнула, уже теряя уверенность, горло болело, она зашептала быстрее: — Я обратила внимание, у вас здесь земля не чернозём, а коричневая песчаная, пыль тоже не угольная, а желтовато-серая. Где он взял сине-чёрную грязь? И почему он рванулся? Хотел бы плюнуть — плюнул бы и всё.

Министр перестал сверлить её ледяным взглядом, выпрямился и тихо бросил:

— Ладно, я проверю, если вам станет легче. Ждите здесь.

Развернулся и вышел в освещённый коридор. Сидящий за столом у стены парень, который на входе встретил её свистом, заинтересованно поднялся с места и бесшумно пошёл следом за министром, выглянул за угол. Вероника услышала, как министр что-то тихо сказал, в ответ раздался звон цепи и дикий крик, перешедший в поскуливания, абсолютно спокойный голос министра громко позвал:

— Док! — раздался скрип двери докторской каморки.

— Аюшки? Что ты опять нашухарил, ирод?

— Проведи полный анализ грязи под ногтями, только руками её не трогай.

— Убогого забинтовать? — сочувственно вздохнул доктор.

— Обойдётся. И чтобы никто к нему не прикасался и к клетке близко не подходил. Всем ясно?

Раздался нестройный хор из трёх голосов:

— Так точно.

— Эрик, ты чего вскочил? — рыкнул министр, — тебе тут что, цирк? Иди на место.

— Да, господин, — парень на углу склонил голову, медленно возвращаясь обратно за стол. Раздался тихий и чуть дрожащий голос врача: