Король темных просторов
Шрифт:
Ради всех морей, права была Риолата! Он вел себя как дурак. Законченный дурак. А теперь…
Теперь исход битвы за сокровища предрешен.
А может быть, и нет? Может быть, именно теперь он слишком рано сдался? Но, ради Шерни, что он еще мог сделать? Как мог он сражаться с существом, дергающим за Полосы Шерни так, словно это были шелковые ленточки? С существом, отправившим ко дну корабль-призрак, перед которым дрожали все моря Шерера? С существом, которое было воистину бессмертным…
Он в это верил. Да и как он мог не верить?
Сейчас он хотел лишь одного — спасти Ридарету.
После гибели «Звезды Запада», потрясенный и раздавленный масштабами случившегося, он вытащил из моря это нечто и отволок в пещеру.
Оставалась, однако, Ридарета. Независимо от того, действительно ли она попала в руки Риолаты или нет, он знал, что ей грозит гибель. Раньше или позже. Он должен был ее спасти.
Он не мог убить сестер. Но Риолата в очередной раз просчиталась. Смертные или нет, обе они находились в его власти. Ибо он внезапно понял, что они сами мало что знают о дремлющих в них силах… Он оставил их в сокровищнице — связанных, с кляпами во рту, беспомощных и источающих ненависть ко всему, в особенности же к нему и друг к другу. Теперь он ругал себя за то, что так поступил. «Сейла» рано или поздно вернется. А это означало, что он отдал Лерену — беззащитную — в руки сестры. Судьба пиратки казалась незавидной.
Мог ли он, однако, поступить иначе? Впрочем, ему пришлось действовать в страшной спешке; если он хотел спасти Ридарету, время имело первоочередное значение.
На острове были матросы со «Звезды Запада». Была шлюпка. После недолгих поисков оказалось, что есть и вторая. Это давало возможность добраться до Гарры, давало шанс отыскать Ридарету. Он взял из сокровищницы столько золота, сколько мог унести с собой, после чего начал действовать.
Ему удалось уговорить перепуганных матросов покинуть остров, который всем казался проклятым. Впрочем, ничего другого не оставалось. Черный Корабль погиб — все это ясно видели. И хотя море вдруг перестало быть им домом, они еще раз ему доверились.
Не все. Несколько человек осталось. Они предпочитали умереть с голоду на этих скалах, нежели снова ощутить под собой волны. С этим он ничего не мог поделать.
Шлюпки поплыли в сторону Гарры. Раладан, считавший каждое мгновение, словно золотые слитки, однако, не торопил матросов, ибо они гребли столь поспешно и неистово, что быстрее просто уже не могли.
Шлюпки мчались, словно конные упряжки.
Они высадились на сушу в окрестностях Белона, небольшого городка, расположенного милях в десяти от берега. Измученные греблей матросы возились у лодок. Он оставил их — они больше не были нужны, не имели значения. Значение имело лишь время.
К вечеру он добрался до Белона, купил коня и так быстро, как только мог, поскакал в столицу.
Раладан искал всюду.
Он начал с Дороны; Дран лежал слишком далеко, чтобы ехать туда и проверять, живет ли еще Ридарета на краю леса. Прежде всего он рассматривал самый худший вариант, а именно тот, что Риолата не лгала…
В Дороне он нашел людей, о которых знал, что они как-то связаны с Риолатой. Не особо церемонясь, он расспрашивал, обещал, а чаще всего угрожал — что-что, а угрожать он умел. Если это не помогало, он прибегал к грубой силе.
В течение всего нескольких дней город охватил страх. Ходили слухи о безумце, хладнокровно и умело убивающем и калечащем людей. Нескольких известных купцов нашли замученными насмерть в собственных домах; известного и всеми уважаемого торговца зерном, добродушного и веселого Литаса, трудно было после смерти узнать, жене же его перерезали горло так, что голова едва держалась на шее. Четверо слуг тоже погибли. В соседних домах никто ничего не слышал… Сгорел дом господина Э. Зикона, мелкого дворянина, торговавшего армектанским сукном. Зикон никогда не пользовался хорошей репутацией, товар его был низкого качества, кредиторы же стояли у дверей каждый день. Однако вместе с другими убийствами смерть его семьи и пожар дома казались частью некой цепи событий, о сути которой нелегко было догадаться… Незадолго же до этого погиб еще один мелкий торговец, а за городом нашли повешенного старика, в котором с трудом опознали скупого и ворчливого Бадарра, снабжавшего спиртным почти все постоялые дворы, корчмы и таверны в Дороне. Не составляло тайны, что Литас и Э. Зикон в последнее время вели общие дела, что многих удивляло, поскольку солидному купцу, каковым был Литас, не пристало связываться с мошенником. Однако оставалось загадкой, какое отношение к этим двоим имели остальные. Впрочем, всеми этими убийствами, хотя и самыми громкими, дело не завершилось… В портовых переулках Дороны не раз и не два находили трупы, являвшиеся результатом каких-нибудь матросских разборок или обычных пьяных драк. На этот раз, однако, могло бы показаться, будто сам дух смерти пронесся по улицам: в течение пяти дней обнаружилось втрое больше трупов, чем обычно за неделю. Сразу же после этого вспыхнула война между местными бандами — все поняли, что речь идет о сведении каких-то счетов, в суть которых лучше не вдаваться. Комендант гарнизона взял ситуацию под контроль, усилив патрули, днем и ночью кружившие по улицам. В тавернах и на постоялых дворах появились люди, осторожно расспрашивавшие всех и обо всем. Неизвестно, подействовали ли эти средства, достаточно того, что случаи таинственных смертей постепенно сошли на нет. Продолжалась лишь война в портовых улочках, скрытая в ночном мраке…
Раладан покинул Дорону.
Он уже почти не сомневался, что Риолата лгала. В противном случае кто-нибудь должен был хоть что-то знать. Конечно, он мог не найти тех, кому она дала соответствующие поручения. Однако он сделал все, что мог. Дальнейшие поиски выглядели тратой времени.
Теперь он ехал в Дран, в душе надеясь, что найдет Ридарету там, где ее оставил.
Картина пожарища потрясла его до глубины души.
Усталый, голодный и обессиленный, он стоял, держа под уздцы почти загнанного, всего в мыле коня. Прошло немало времени, прежде чем он подошел ближе и, бродя среди углей, начал искать ответ.
Он его не нашел.
Еще до захода солнца он добрался до Драна. Удар, потрясший его при виде обгоревших остатков дома на краю леса, лишил его последних сил. Организм, хотя и железный, требовал отдыха — Раладан уже почти ничего не соображал. В Дороне он жил подобно пламени, безумствуя без сна и отдыха, пока не закончилось топливо. Когда было нужно, он чуть угасал, чтобы тут же вспыхнуть с новой силой. Потом он мчался во весь опор по дороге, желая в конце концов развеять опасения, убедиться, что девушка жива и здорова… Больше же всего (хотя он сам до конца этого не осознавал) ему хотелось наконец увидеть лицо родного человека… Единственного родного ему человека во всем мире.
Ему это было жизненно необходимо.
Теперь же он ничего не чувствовал — ни беспокойства, ни жалости, ни даже разочарования. Он знал лишь, что нуждается в отдыхе. Если бы перед ним внезапно появился некто с мечом в руке, он наверняка лишь пожал бы плечами: «Убивай, дурак…»
Он снял комнату на постоялом дворе возле доронского тракта, в предместье. Даже не поев, он рухнул на постель и уснул.
Он спал как убитый. Через сутки он наконец проснулся и пошел есть. Ел же он столь обильно, что хозяин гостиницы, поднося на стол все новые блюда, с неприкрытым изумлением смотрел на человека — отнюдь не гиганта, — который был в состоянии поглотить такие количества каши, мяса, сыра, хлеба, фасоли, колбасы и пива, не делая даже короткого перерыва, а лишь распуская ремень.