Король Треф
Шрифт:
Через сто метров я свернул налево и увидел впереди оживленный перекресток. Добравшись до него, я свернул еще раз и остановил такси, за рулем которого сидел усатый турок. Сев на заднее сиденье, я спросил у него, говорит ли он по-английски. Он ответил, что говорит. Я поинтересовался, возьмет ли он доллары. Он сказал, что это доставит ему удовольствие. Тогда я распорядился отвезти меня в центр и откинулся на спинку сиденья. Турок включил поворотник и через несколько секунд такси влилось в поток сверкающих автомобилей.
Было около двух часов дня.
Я
Вообще-то я не сильный любитель спиртного, но те события, которые произошли со мной за последнее время, выбили меня из седла, и мне требовался небольшой отдых и некоторое расслабление. Спокойно поглядывая по сторонам, я анализировал свои действия и пока что не находил в них серьезных изъянов. Но это касалось только моих действий, а не той ситуации, в которой я оказался.
Выбравшись из полицейского участка и доехав до центра, я расплатился с таксистом и занялся делами, которые теперь стали гораздо важнее, чем получение денег в «Дойче Банк». Первым делом, я зашел в какую-то контору, на витрине которой красовались изображения различных валют, и обменял восемь тысяч долларов на немецкие марки.
Потом, справившись у прохожего, действительно бегло говорившего по-английски, я отправился в большой супермаркет, чтобы переодеться. В последний, он же — первый, раз я был здесь несколько месяцев назад, когда с мультиевропейской визой в кармане рассовывал по разным банкам Европы свои камушки. Но воспоминания об этом были слишком мимолетными, и толку от них не было никакого. Ведь тогда я провел в Германии, а точнее — здесь, в Гамбурге, всего лишь несколько часов. И после того, как сделал дело, сразу же улетел в Нью-Йорк. Так что, был я тут или не был — никакого значения не имело. Все было как в первый раз.
Дойдя до огромного здания из стекла и бетона, на котором красовалась надпись «Карштадт», я огляделся. Супермаркет находился посреди пешеходной зоны, и на прилегающих улочках не было видно ни одного автомобиля. Вокруг супермагазина расположились несколько оркестров, и каждый из них наяривал что-то свое. Многочисленные пешеходы, смеясь, бросали им деньги, и благодарные музыканты отвечали на это то шутливым поклоном, то особенной музыкальной фразой. В общем, немчура радовалась жизни и чувствовала себя, в отличие от меня, в своей немецкой тарелке. Я посмотрел по сторонам и вошел в универмаг.
Разобравшись в надписях, я за полчаса обзавелся новыми шмотками, а также купил большие темные очки и бейсбольную шапочку с большим козырьком. Потом, зайдя в комфортабельный сортир, я заперся в кабинке и переоделся. Подумав, я запихал старые шмотки в сумку и сунул ее в белый мусорный контейнер вместе с книжками, электробритвой и прочим барахлом. Пропади оно все пропадом. Если будет нужно, куплю все новое. А так — эта дурацкая сумка только мешает. Я вышел из туалета и, руки в брюки, отправился на выход. Теперь я выглядел совершенно иначе и мог пройти в двух шагах от любого полицая, ничего не опасаясь. А насчет моей морды, то они, конечно, могли взять мое изображение из видеозаписей в ювелирном магазине. Но этого я не боялся.
Когда я вышел на улицу, то увидел напротив универмага вывеску, на которой был изображен зловещий красавец, щеки которого намыливал сладко улыбающийся парикмахер. Ага, подумал я, это — то, что нужно, и дернул туда. И через полчаса вышел я оттуда весь побритый, подстриженный и благоухающий немецким одеколоном. Красавец, да и только!
А потом, выбравшись из пешеходной зоны, я сел в такси и приехал на тот самый угол, где сидел сейчас и тянул уже третий коктейль. А также размышлял о том, как быть дальше.
Метрах в двухстах от того места, где я расслабленно проводил время, находился тот самый «Дойче Банк», в котором лежали мои деньги, точнее — мои камни. Почти одно и то же. Но все же только почти. Деньги, как известно, не пахнут. И даже если на них есть номера, то что-то я никогда не слышал о повальной проверке имеющихся у населения купюр.
А вот камушки — другое дело. Их во всем мире наверняка в миллиарды раз меньше, чем бумажек с напечатанными цифрами. А ну, как те камни, что есть у меня, торчат в каких-нибудь каталогах? А если некоторые из них попросту украдены и находятся в розыске? По большому счету это меня не беспокоило, потому что я всегда мог продать их втемную, не светя ксиву, хотя и несколько дешевле. По мне — так хоть за полцены. Так что с этой стороны было вроде все в порядке.
А вот с другой стороны тянуло очень нехорошим сквознячком.
И сквознячок этот происходил из России, а именно — из дорогой и любимой организации, называвшейся тремя незатейливыми русскими буквами — ФСБ.
Василий Семенович Затонский.
Именно это имя было в документах, которые выдал мне капитан Санек, провожавший меня в ижменскую зону. И именно покойный генерал Арцыбашев, на крюке которого я болтался, как вытащенный из воды карась, организовал мне эти документы. И теперь я объявлен в розыск не под своим настоящим именем, а под фамилией Затонского.
Тут было о чем подумать, и я отхлебнул из высокого стакана. Терпеть не могу соломинки для коктейлей.
Так вот, если они ищут Затонского, значит — что-то пронюхали. Пока я не понимал, о чем именно, но то, что пронюхали, — факт. Поэтому нужно быть очень осторожным. И то, что они объявили меня в международный розыск, говорило о том, что я им очень нужен. Из-за обычного беглого зека такой шум поднимать не станут. И, опять же, если ищут, то вовсе не для того, чтобы торжественно отправить меня на зону, довесив за побег.
Нет, они хотят опять навязать мне какую-то игру.
Я допил коктейль и, чувствуя, что внутреннее равновесие, несколько пошатнувшееся после сегодняшних неприятностей, снова восстановилось во мне, встал из-за столика.
Пора было идти в «Дойче Банк».
Я оставил на тарелочке пятьдесят марок и вышел из-под большого желтого зонтика. Оглядевшись, я перешел улицу на зеленый свет и не спеша пошел к банку. По дороге я останавливался у витрин, разглядывал афиши, поворачивался и проходил некоторое расстояние в обратную сторону, в общем, делал все, чтобы держать поляну под контролем. И так, потихоньку, добрался-таки до банка.