Король, у которого не было сердца. Замок на третьей горе. Книга 1

Соммер Мэри

– Прости, что задержался, Джек.

– Ничего, я никуда не тороплюсь, – Джек красноречиво поёрзал на стуле.

– Да, я знаю, что не торопишься.

Вот, началось. Не требовалось выдающихся аналитических способностей, чтобы расслышать в этой короткой фразе укор.

– Будете ругать меня за то, что просто так посещаю лекции? Занимаю чьё-то место? – спросил Джек.

Мистер Маршалл покачал головой.

– Я не собираюсь ругать тебя, Джек, напротив, я рад, что ты чем-то интересуешься. Но было бы гораздо лучше посещать лекции официально: сдавать экзамены,

получить диплом… Ты не считаешь?

Джек так не считал. Разве могут сложности в жизни как-нибудь её улучшить? Вслух он просто сказал:

– Эм…

– Безусловно, наше учебное заведение намного скромнее твоего предыдущего, – продолжил профессор, – здесь нет медицинского факультета. Но если ты хочешь жить здесь, быть здесь, попробуй найти что-нибудь для себя.

Чтобы отсрочить ответ, Джек, морщась от неприятной горечи, большими глотками выпил весь кофе.

– Вы предлагаете мне зачислиться в университет и изучать какую-нибудь специальность? Прямо сейчас, в этом году? – спросил он, отставив пустой стаканчик.

Профессор кивнул:

– Мне кажется, это было бы разумно.

– Наверное. Но могут возникнуть затруднения.

– Какие затруднения?

Ещё одну передышку Джеку обеспечил телефонный звонок. Профессор коротко обсудил с какой-то женщиной организационные вопросы, положил трубку и с вежливым интересом приготовился слушать.

– Понимаете, мистер Маршалл, – медленно начал Джек, – я не смогу поступить в новый университет, пока не отчислюсь из старого…

– Что? Я так и знал, – профессор хлопнул ладонью по столу, – до сих пор? Джек, ты ведь уже полгода здесь.

Джек потёр подбородок.

– Мне как-то не до того было.

– Это безответственно.

– Я знаю. Но, сбегая из тюрьмы, вы едва ли станете предупреждать об этом охранников. Я никому ничего не сказал, не забирал документы – просто уехал, – Джек потянулся в карман за сигаретами, но вовремя сообразил, что сейчас не время. – Как вы думаете, они уже заметили, что меня нет?

Профессор Маршалл вздохнул – тяжко так, будто разочарованно.

– Ты толковый парень, мне тяжело смотреть на то, что ты делаешь со своей жизнью, – сказал он тем самым тоном, который действует эффективнее криков и угроз. От подобного тона голова вжимается в плечи, на лбу выступает пот, а уровень чувства вины достигает критической отметки.

– Моя жизнь только начинается, – попытался оправдаться Джек, – я просто пока не нашёл себя и не понял, чего хочу. Ведь я работаю в больнице и в библиотеке – не бездельничаю. И чувствую, наверное, что сейчас я гораздо счастливее, чем прежде.

Профессор устало улыбнулся.

– Мне приятно слышать, что ты счастлив. Если это вдруг измениться, если тебе нужна будет поддержка…

– Да, я знаю. Спасибо.

Однозначный сигнал для бегства: Джек почти успел подняться и сделать шаг к двери, как мистер Маршалл остановил его невнятным, но очевидным жестом.

– Погоди, Джек, я хотел ещё спросить кое-что, – как бы ненавязчиво сказал он, протирая стёкла от очков. – Та девушка, которая сидела сегодня рядом с тобой, ты хорошо её знаешь?

Джек усмехнулся: теперь он разгадал истинную причину разговора по душам.

– Не особенно, – ответил он, уже подойдя к двери, – её зовут Самира – фамилии не знаю. За два месяца у нас она, кажется, нигде не показывается, ни с кем не общается и посещает только ваши предметы.

Профессор закашлялся.

– Это всё? – уточнил он деловито.

– Всё.

– Хорошо. Спасибо, Джек, можешь идти.

Как только Джек вышел из кабинета и закрыл за собой дверь, улыбка сошла с его губ. Голодный и невыспавшийся, он изрядно устал от нравоучений. Все желали добра и знали, как лучше, а Джек нуждался в покое. Он сказал, что наконец счастлив – и не соврал, однако счастье это мыльным пузырём застыло на острой вершине пирамиды и в любую минуту могло покатиться вниз, а то и вовсе лопнуть.

Джек достал сигарету и ускорил шаг. Времени до рабочей смены в библиотеке осталось совсем мало, так что ему пришлось выбирать между обедом и глотком свежего табачного дыма. Остаток дня Джек собирался провести в архиве, где его уже заждался каталог подлежащих списанию изданий. Пока Тони с Грэйс слушали скучную лекцию по органической химии, рисовали бензольные кольца и изучали сложную номенклатуру, он хотел насладиться одиночеством под тихое шуршание страниц.

К сожалению, даже самые простые желания иногда не исполняются.

Джек уже добрался до предпоследней буквы в каталоге и как раз просматривал устаревший на полстолетия учебник по программированию, когда ему позвонил отец. Следующие сорок минут Джек имел удовольствие выслушивать тысячу признаков своей никчёмности и заверения в трагическом конце его бесполезной жизни. Отец никак не мог определиться с дальнейшими действиями для Джека. Ему следовало сегодня же приехать, попросить прощения и вернуться к учёбе, но в то же время Джека лишили гордого звания «сын» и изъявили желание больше никогда его не видеть. Что ж, это Джеку точно было по силам.

Последние дни его не покидало предчувствие катастрофы – что-то сжимало грудь, заставляло просыпаться по ночам и не давало снова уснуть. Теперь самое страшное, наверное, произошло. Осталось только пережить звонок матери и успокоить её истерику до того, как она начнёт изображать сердечный приступ.

Джек отругал себя за цинизм. Подавляемое чувство вины просилось наружу и советовало сделать первый шаг: объясниться с матерью, пообещать ей заботиться о себе и попросить прощения за неоправданные ожидания.

Жуткое это слово – ожидания. Оно похоже на карусель, в которой красиво украшенные лошадки движутся в одном направлении с заданной скоростью, не имея возможности свернуть с пути или хотя бы оглядеться по сторонам.

В честь прадеда Джека назвали больницу. Его дед был известным хирургом, а отец успешно продолжил дело семьи. Закономерно, что будущее для Джека было определено в ультимативной форме и, казалось, не предполагало осечек. Только его бабушка, врач-психотерапевт по специальности и призванию, иногда напоминала о том, что каждый человек должен иметь право выбора.