Король-ворон
Шрифт:
Она пыталась нащупать его.
Открыв глаза, она обошла какой-то темный предмет, вероятно, диван. В ней все громче заговорила уверенность, когда она обнаружила лестницу и стала подниматься по ней. Наверху оказалась кухня свободной планировки, слабо освещенная лилово-серым светом, проникавшим с улицы через гигантские новые окна, и сине-зеленым свечением электронных часов на панели микроволновки.
Находиться здесь было неприятно. Она не могла объяснить, что конкретно ей не нравится – само помещение или воспоминания мистера Грэя, накладывавшиеся на ее собственные. Она двинулась
Абсолютно черный коридор, без окон и света.
Это была больше чем тьма.
Когда Мора осторожно ступила в нее, тьма перестала быть тьмой и стала отсутствием света. Эти два состояния в некотором смысле похожи, но когда ты находишься в каком-то одном из них, различия уже не имеют значения.
"Блу", - прошелестело что-то над ухом у Моры.
Все ее чувства были обострены до предела; она не знала, стоит ли ей идти дальше.
Мистер Грэй коснулся ее спины.
Но только это был не он. Достаточно лишь слегка повернуть голову вправо, чтобы увидеть, что он все еще стоит на самом краю этой жидкой тьмы. Мора вообразила вокруг себя защитный кокон. Теперь она видела, что коридор оканчивался дверным проемом. И хотя по обе стороны коридора были и другие закрытые двери, дверь в конце определенно была источником тьмы.
Она оглянулась на выключатель рядом с мистером Грэем. Тот щелкнул по нему.
Свет был будто поражение в споре вопреки твоей правоте. Он должен был гореть. Он и горел. Мора внимательно посмотрела на лампочки и определенно могла сказать, что они светились.
Но света в коридоре все равно не было.
Мора поймала взгляд прищуренных глаз мистера Грэя.
Они преодолели последние несколько шагов без единого звука, разгоняя отсутствие света перед собой, а затем Мора занесла руку над дверной ручкой. Ручка выглядела самой обыкновенной – как, собственно, и выглядят самые опасные предметы. Она не отбрасывала тени на дверь, поскольку свет не достигал ее.
Мора снова потянулась вдаль, ища то самое ощущение правильности, но обнаружила лишь ужас. Затем она потянулась еще дальше и нашла ответ.
Повернув ручку, она распахнула дверь.
Свет из коридора мрачным потоком просочился мимо нее, открывая взору большую ванную комнату. Рядом с умывальником стояла чаша для гаданий. Весь умывальник был закапан воском трех бесцветных свечей. На зеркале чем-то подозрительно напоминавшем розовую помаду было написано ПАЙПЕР ПАЙПЕР ПАЙПЕР.
На полу шевелилась и скреблась какая-то крупная темная масса.
Мора приказала своей руке найти выключатель, и рука нашла его.
На полу лежало тело. Нет. Это был человек. Он выгибался и корчился так, как не могло бы выгибаться и корчиться ни одно живое существо. Его плечи были сведены назад. Пальцы царапали плитку. Ноги беспорядочно дергались, словно он пытался от кого-то убежать. Из его горла вырвались нечеловеческие звуки, и Мора, наконец, поняла.
Этот человек умирал.
Мора дождалась, пока он закончит, а затем промолвила:
– Видимо, ты – Ноа.
Глава 16
У
Из холла донесся громкий, отчетливый голос Моры:
– Я привела мертвых людей! Отмените все встречи! Телефоны отключить! Орла, если у тебя там парень, немедленно избавься от него!
Калла выбралась из своего одеяла и подхватила с пола тапочки, прежде чем отправиться вниз. Джими, любопытная как кошка, ударилась массивным бедром о швейный столик, заторопившись разузнать, что там стряслось.
Обе замерли на середине лестницы.
К чести Каллы надо сказать, что она лишь уронила тапочки, когда увидела Ноа Черни, стоявшего рядом с Морой и мистером Грэем.
Ноа Черни – пожалуй, слишком уж человеческое имя для существа, которое, по мнению Каллы, лишь отдаленно напоминало человека. Она видела множество живых людей и духов за свою жизнь, но такое ей встречалось впервые. Его душа разложилась до такой степени, что вообще не должна была существовать, а тем более иметь какую-то форму. Она должна была стать призраком призрака. Периодически возникающим наваждением без каких-либо признаков разума. Как запах столетней затхлости в комнате. Как дрожь по коже, когда стоишь у открытого окна.
Но каким-то немыслимым образом она смотрела на обломки души и все еще видела мертвого мальчишку внутри.
– О, детка, – проворковала исполненная сочувствия Джими. – Бедняжка. Давай-ка я принесу тебе немного…
Она запнулась, хотя, будучи опытной травницей, всегда могла предложить какие-нибудь травы от любой болезни смертных.
– Немного чего? – переспросила Калла.
Джими сжала губы и слегка покачнулась на пятках. Она явно была озадачена, но не могла позволить себе потерять лицо перед остальными. Вдобавок, у нее было доброе, жалостливое сердце, и такая форма существования Ноа, несомненно, огорчала ее.
– Мимозы, – нашлась Джими, внезапно просияв, и Калла вздохнула, неохотно выражая согласие. Джими погрозила Ноа пальцем. – Цветки мимозы помогают духам проявиться, это придаст тебе сил!
Пока она карабкалась по лестнице наверх, Мора попросила мистера Грэя проводить Ноа в комнату для гаданий, а затем она и Калла принялись совещаться, стоя у подножия лестницы. Вместо того чтобы рассказывать, каким образом Ноа очутился у них, она просто протянула руку, чтобы Калла могла прижать ладонь к ее коже. Психометрия Каллы – прорицание через прикосновение – часто не давала четких ответов, но в данном случае событие произошло совсем недавно и еще было достаточно ярким, чтобы она легко могла считать его, равно как и увидеть поцелуй, которым Мора и мистер Грэй обменялись ранее.