Король-ворон
Шрифт:
Блу продолжала освещать лежавшее на полу тело фонариком. От него остался лишь скелет, сапоги и какое-то ветхое одеяние неопределенного цвета. Мертвец полусидел-полулежал, опираясь о стену, словно глядел на свои собственные ноги.
«Что я делаю?» – подумал Гэнси.
– Интересно, он умер, пытаясь сделать то же, что и мы? – полюбопытствовал Адам.
– Разве что если попытки разбудить королей были развлечением в те времена, – ответил Генри, – потому что этот парень вооружен как в средневековье.
Гэнси и Ронан опустились на колени рядом со скелетом. Да,
– Соответствует периоду жизни Глендауэра, – отметил Гэнси, по большей части для того, чтобы вернуться в родную стихию и снова стать собой.
Наступила мрачная тишина. Все смотрели на Гэнси. Он чувствовал себя так, будто собрался произносить речь перед огромной толпой.
– Ладно, – сказал он, – я сейчас сделаю это.
– И давай побыстрее, – предложила Блу. – Это место меня вымораживает.
Наступил ответственный момент. Гэнси приблизился к телу Глендауэра, закрытому доспехами.
Его руки зависли над шлемом. Сердце билось так отчаянно, что он едва мог дышать.
Гэнси закрыл глаза.
Я готов.
Он осторожно отстегнул кожаный ремешок под подбородком, удерживавший шлем на голове, а затем так же осторожно снял его.
Адам сделал вдох.
Гэнси вообще не дышал. Он просто стоял, застыв на месте, все еще удерживая шлем своего короля в ладонях. Он приказал себе вдохнуть – и вдохнул. Он приказал себе выдохнуть – и выдохнул. Но он не мог пошевелиться и не мог говорить.
Глендауэр был мертв.
Глава 57
Кости.
Пыль.
– А это… Он именно так должен выглядеть? – спросил Генри.
Гэнси не ответил.
Глендауэр должен был выглядеть иначе, и, тем не менее, это было похоже на правду. Гэнси уже проживал все события этого дня, уже видел их в своих снах, и переживал вновь. Сколько раз он испытывал страх, что найдет Глендауэра только для того, чтобы обнаружить, что тот мертв? Гэнси всегда боялся лишь одного: что он найдет Глендауэра слишком поздно. Через мгновения, дни или месяцы после его смерти. Но этот человек был мертв уже много столетий. От шлема и черепа остались лишь ржавый металл и кость. Стеганка под его кольчугой обратилась в ветошь и пыль.
– Может, мы… – неуверенно начал Адам и умолк. Потрогал стену гробницы. Гэнси прикрыл рот рукой. Он боялся, что сейчас выдохнет слишком сильно и разрушит останки Глендауэра окончательно. Остальные все еще стояли, сбившись в кучу, шокированные увиденным. Никто не мог проронить ни звука. Разумеется, он жил всем этим гораздо дольше, но они так же, как и он, надеялись на эту находку.
– Может, мы должны пробудить его кости? – спросила Блу. – Как разбудили скелеты в пещере костей.
– Я как раз хотел это сказать, – ответил Адам, – но…
Он снова умолк, и Гэнси знал, почему. Пещера костей и впрямь была полна скелетов, но в ней чувствовалась жизнь. Воздух там искрился от концентрации магии и возможностей, и поэтому пробуждение костей было хоть и немыслимым, но не невозможным.
– У меня нет с собой усилителя
– Пробудить. Его. Кости, – эхом повторил Генри. – Не хочу выражаться как Фома неверующий, поскольку вы здесь все явно специалисты, но…
Но.
– Так давайте сделаем это! – запальчиво произнес Ронан. – Давайте сделаем это, и быстро. Я ненавижу это место. Оно будто пожирает мою жизнь.
Эта горячность, как ни странно, помогла Гэнси сосредоточиться и собрать в кучу все свои невнятные мысли.
– Да, – сказал он, хоть и не ощущал никакой особой уверенности, – давайте попробуем. Возможно, в пещере костей мы должны были попрактиковаться, как это делать, и поэтому Кэйбсуотер отвел нас туда.
В той пещере оживленные кости прожили не слишком долго, но это не имело значения. Им было нужно, чтобы Глендауэр оставался живым ровно столько, сколько требовалось для выполнения их желания.
Сердце Гэнси на мгновение замерло при мысли, что ему надо успеть и загадать желание, и узнать о смысле своего существования, прежде чем Глендауэр обратится в пыль.
Но это лучше, чем ничего.
Ребята попытались собраться, как сделали это в пещере костей. Генри стоял чуть поодаль, глядя на них не то любопытным, не то усталым взглядом. Адам прижал ладони к стенам гробницы, ища хоть какой-нибудь источник энергии, чтобы спроецировать ее на кости. Он обошел всю гробницу по периметру, явно недовольный результатами поиска. Наконец, он остановился там же, откуда начал, и прижал ладонь к стене.
– Можно и здесь, особой разницы нет, – сказал он, но в голосе его звучала безнадежность. Блу взяла его за руку. Ронан скрестил руки на груди. Гэнси осторожно опустил руку на грудь Глендауэра.
Это было так наигранно. И глупо. Гэнси попытался сконцентрировать силу устремления, но чувствовал, что внутри пусто. У него дрожали колени – не из страха или злости, а скорей от какого-то бесконечного чувства, в котором он отказывался признавать скорбь.
Скорбь означала бы, что он уже сдался.
– Проснись, – сказал он. Затем повторил, уже чуть жестче. – Проснись.
Но это были просто слова.
– Про-сы-пай-ся! – повторил Гэнси.
Только голос и больше ничего. Vox et praeterea nihil [27] .
За первым мгновением осознания последовало второе, третье, с каждой новой секундой открывая новые грани, которые Гэнси пока не мог позволить себе рассматривать. Раз они не могут разбудить Глендауэра, значит, он не исполнит их желание. Они не смогут попросить его вернуть Ноа жизнь, не смогут попросить уничтожить демона. Возможно, у Глендауэра никогда не было никаких магических способностей; возможно, его тело привезли в Новый Свет только для захоронения, чтобы оно не попало в руки англичан; может быть, Гэнси следовало бы известить об этой находке историческое сообщество, если ее можно было обнаружить обычным способом, без магии. Если Глендауэр всегда был мертв, значит, жизнь Гэнси пощадил вовсе не он.
27
лат.: пустой звук и больше ничего