Король живет в интернате
Шрифт:
Затем родители преподносили своим счастливым сынкам и дочкам подарки. Ромка получил от матери и дяди Левы не шоколадку, а целую коробку конфет. Он не стал, как другие именинники, томиться долгим ожиданием — в одну минуту развязал шелковую ленточку и раскрыл коробку. И хотя он был так сыт, что не мог доесть своего куска именинного пирога, для конфет нашлось место. Одну за другой он отправил их несколько штук в рот, затем вскочил со стула и помчался к столу своего шефа.
— Во, сладкие! Ух! Бери! Шоколад!
Андрей смутился:
— Зачем?
— Бери! — рассердился Ромка.
— Ладно, — взяв конфету, поспешно проговорил Андрей. — А теперь иди на место. Соскочил, неизвестно чего!
Сергей Иванович, видевший все это, улыбнулся. Он подошел к матери Ромы, очень молодой, круглолицей, в нарядном сиреневом платье, и высокому статному мужчине с внимательным взглядом темных, спокойных, глаз.
— Вон тот молодой человек, — сказал директор, — к которому сейчас подбегал Рома, — это шеф его, Королев. Иначе говоря, наставник, старший товарищ. Хорошо справляется. Рома к нему очень привязан.
— Он просто без ума от него! — счастливо улыбаясь, так, что на щеках и подбородке появились веселые ямочки, сказала молодая женщина. — Дома только и слышно от Ромы: Король! Король! И знаете, лучше стал. В прошлое воскресенье в квартире помогал убирать, четверку по чистописанию принес.
— Да, — поддержал Сергей Иванович, — мальчик меняется на глазах. Мы очень довольны работой Королева.
— Простите, — звучным, приятным голосом произнес Лев Васильевич, обращаясь к директору, — мы, то есть я и Лидия Петровна, хотели бы поговорить с Королевым. Вы не возражаете?
— Пожалуйста!
— Благодарю вас.
Направляясь к столу, где сидел Королев, Сергей Иванович с удовольствием подумал о новом отце Ромы: «Очень приятный и положительный человек. Пожалуй, стоит подумать о том, чтобы Андрей и домой к Роме приходил. Тем более что скоро новогодние каникулы».
Андрей только кончил пить чай с ватрушкой, когда ему на плечо легла чья-то рука. Он удивился — за его спиной стоял директор интерната.
— Выйди на минуточку, — попросил Сергей Иванович.
Еще пуще удивился Андрей, услышав о том, чтобы после чая он никуда не уходил, — с ним хотят побеседовать родители Ромы.
— Да что со мной беседовать? — испугался Андрей. — Пусть лучше поговорят с воспитательницей. Она больше знает.
— С ней они, конечно, поговорят. Но и ты кое-что интересное можешь сообщить. Как, например, приучаешь Рому к порядку. Объяснишь, отчего он тебя слушается. Ведь слушается?
— Слушается.
— Вот и расскажи Льву Васильевичу. Сам должен понимать, как это важно для него. Так смотри, я на тебя надеюсь, — крепко взяв Андрея за плечи, заключил Сергей Иванович.
Как после этих слов директора было не взволноваться, не почувствовать ответственности за своего маленького беспокойного подшефного!
Долго будет помнить Андрей тот разговор. Они беседовали в конце коридора. Лидия Петровна слушала и смотрела на Андрея с таким уважением, словно он был если и не самим директором интерната,
— Выпадет в субботу или воскресенье свободный час — милости прошу к нам. Верно, Лидуша? — обернулся он к жене.
— Ой, да конечно! — сказала она. — В любое время…
По лестнице на второй этаж Андрей поднимался не спеша, походкой взрослого, немало пожившего на свете человека. Разведя руки, он остановил мчавшегося сверху во весь дух мальчишку. Спросил строго:
— Что, вторую голову про запас купил?
— А? — Мальчишка непонимающе разинул рот.
— Сбавь, говорю, скорость. И береги эту штуковину! — Андрей тронул рукой его лоб. — Понял?
— Ага! — обрадовался тот. — Понял!
А в коридоре на него чуть не наехал лихой всадник — Венька Кусков, отчаянный озорник и забияка. «Скакал» Венька на своем однокласснике, который и слабее был, и ростом меньше. Раньше Андрей равнодушно проходил мимо таких вещей, а тут возмутился — схватил Веньку за шиворот и сдернул на пол.
— Еще такое увижу — к старшему воспитателю отведу! Все понял?
Венька только засопел, как паровоз, но огрызнуться не осмелился.
В эти минуты Андрей казался себе большим, сильным, добрым и справедливым.
Премьера
Зима словно нарочно дожидалась, когда будет сорван последний ноябрьский листок календаря. Если до этого и выпадал снежок, то лежал день-два. Потом вдруг налетал теплый, влажный ветер, и снег превращался в серую кашицу, таял. Во дворе становилось так неприятно, мокро, грязь так прилипала к подметкам, что ребята, занятые кладкой низеньких стен теплицы, старались ступать по разбросанным обломкам кирпича.
Зато с начала декабря зима полновластной хозяйкой вступила в свои права. Надежно и, кажется, надолго укутала землю белым, пушистым ковром, а чтобы бесшабашные мальчики не забывали надевать шапки, велела морозу больно щипать их за уши.
Стены теплицы закончили до морозов, а вот узкий и длинный ров для газовой трубы прорыть не успели. Но ребята решили — не отступать! Да и осталось каких-нибудь пятнадцать — двадцать метров. «Сделаем!» — объявила пионерская дружина. И делали! Долбили мерзлую землю кирками, лопатами — метр за метром продвигались вперед.
Больше часа работал Андрей. Вспотели под шапкой волосы, ныли плечи и спина, а он все бил и бил тяжелым ломом по твердой, словно камень, земле.
— Андрей! — подойдя к работавшим, строго сказал Леонид Данилович. — Я же тебе говорил — довольно! Ну-ка, марш отдыхать! — И, похлопав рукавицами, уже с улыбкой добавил: — Иди, иди, вон как замучился. Дай-ка ломик — погреюсь немножко…