Король
Шрифт:
— Сними мундир, - попросила девушка, осматриваясь в поисках хоть какого-нибудь чистого лоскута.
— Я не могу, - он лег и закрыл глаза.
— Почему?
– Бьянка потрогала пуговицы. На ощупь это была обычная одежда.
— Того, что ты видишь, нет, - ответил он, улыбнувшись, превозмогая боль.
– А сил вернуть прежний облик у меня не осталось.
— Ты хочешь сказать, то, что все видят, просто иллюзия?
– княжна попыталась сама расстегнуть форму.
– А на самом деле ты такой как и был? Но Мадлена, когда проделывала такие штуки, была как настоящая. Все было реальнее,
Княжна не смогла ничего сделать с одеждой, словно та была вся сшита из целого куска материи, а пуговицы только украшали ее.
— Штуки, - усмехнулся маг, лежа с закрытыми глазами.
— Ну, волшебство, - девушка села рядом, не зная как помочь ему.
– Почему ты всегда придираешься к словам?
— Потому что не понимаю ничего из того, что ты говоришь, - ответил он.
— Разве ты не знаешь нашего языка?
– Бьянка потрогала его лоб. Он не был горячим, как бывает обычно у людей. Скорее наоборот, литиат становился холоднее, и дыхание уже было едва заметно. Он не ответил. Княжна почувствовала подступающие слезы, но тут же дала себе пощечину.
— Дура, - прошептала она злобно.
– Нашла время.
Девушка резко встала и прошлась по комнате, соображая, как помочь умирающему магу. За окном слышен был топот солдатских сапог. Вандерширцы еще не пришли сюда, занимаясь, по-видимому, осадой дворца. Бьянка про себя обругала их и Виктора, обвиняя в том, что могли бы и побыстрей очистить город от остатков вражеской армии.
Она выглянула на улицу между щелей в досках. Солдаты все прибывали, решив укрепить подступы к площади неподалеку. В дом никто проникнуть не пытался.
Когда Бьянка обернулась и подошла к Даану, в нем уже произошла перемена. Солдата больше не было, вместо него на кровати лежал все тот же юноша, который ей так понравился. Его белая одежда была в саже и пыли, а справа темнело большое алое пятно. Рукава и края длинной мантии были разорваны и тоже в пятнах крови. Теперь ничто не мешало ей раздеть его и осмотреть. Она быстро расшнуровала воротник свободной рубашки и расстегнула на груди полотняную мантию. Широкий пояс из темной кожи тоже пришлось снять, поскольку рана была где-то на боку. Девушка не без труда освободила его от одежды, обнажив грудь и руки. Как она и предполагала, заметив, в каких местах порвана мантия, под ними были мелкие и большие порезы, царапины и множество синяков. В правом боку в глубокой ране остался наконечник стрелы. Кровь медленно сочилась из раны, пропитывая одежду и покрывала. Бьянка посмотрела на бледнеющее лицо Даана и взялась за край наконечника. Она крепко зажала его пальцами и резко вынула. Маг вскрикнул и очнулся, посмотрев на нее.
— Почему ваших никогда нет, когда они нужны?
– бормотала Бьянка, приложив край рубашки к ране и крепко зажав ее, чтоб остановить кровотечение. Даан наблюдал за ней, стиснув зубы.
— Не знаю, что еще могу сделать, - ответила княжна, отбросив окровавленный лоскут и взяв другой. Вся рубашка литиата пошла на повязки. Даан опять впал в беспамятство, но кожа его теперь стала нагреваться, и скоро он был уже в горячке, как любой нормальный человек с подобными ранами. Это мало обрадовало Бьянку. Она сидела рядом, перевязывая более
— Только не умирай, - попросила она, вытирая его горячий лоб и грудь от пота. Девушка не могла понять, как такой худощавый парень мог обладать такой невероятной силой. Фигурой он больше походил на семнадцатилетнего подростка, чем на столетнего воина. На гладкой груди не было еще волос, на щеках ни намека на щетину. Бьянка пыталась припомнить все, что знала о литиатах. Ее младший брат хоть и был полукровкой, но развивался даже быстрее остальных. Этот же, казалось, за сотню лет достиг восемнадцатилетнего возраста, не больше.
Даан начал метаться на постели, угрожая сорвать повязки. Бьянка склонилась над ним, погладила по щеке и ласково попросила успокоиться. Маг затих, словно услышал ее. Он все бледнел и не приходил в сознание, бормоча что-то на своем языке.
Бьянка потеряла счет времени. Казалось, что за окном уже сумерки, а солдат все не было. Где-то в городе грохотали взрывы, кричали пробегавшие по улице солдаты, иногда кто-то пытался открыть дверь, но не смог сдвинуть стол. Девушка держала оружие наготове, вынув его из ножен и положив на пол возле топчана. Везде валялись окровавленные обрывки рубашки и мантии Даана, а сам он лежал без движения и признаков жизни.
— Эй, как ты?
– Бьянка вновь склонилась над ним, пристально всматриваясь в его бледное лицо. Он разомкнул губы, но ничего не отвечал. Тогда она еще приблизилась и поцеловала его. Это могла быть последняя возможность поцеловать его живого. Ничего не изменилось, он даже не открыл глаза и не пошевелился.
Девушка печально вздохнула и убрала промокшую повязку, чтобы наложить новую. Но оказалось, что рана уже не кровоточит. Мелкие ссадины вокруг вовсе исчезли. Бьянка удивленно раскрыла глаза и проверила остальные ранки. Под повязками была чистая гладкая кожа, даже синяки сошли.
— Эй, так ты не умираешь?!
– обрадованно воскликнула княжна и припала к его груди. Сердце ровно билось, дыхание хоть неглубокое и порывистое, было хорошо заметно.
– Боги, как ты напугал меня, дурак.
— Кто эти “боги”?
– спросил Даан слабым голосом, не открывая глаз.
— Давно ты пришел в себя?
– спросила княжна, наклонившись ближе к его лицу, чтобы лучше слышать.
— Нет, - ответил он, приоткрыв глаза, все еще затуманенные.
– Когда ты …
Он задумался, взглянув на ее губы. Бьянка догадалась, что он имеет в виду поцелуй.
— Я думала, что ты умрешь, - ответила она, пытаясь оправдаться.
Даан задумчиво и изучающе смотрел на нее, но молчал.
— Люди иногда так делают, не обращай внимания, - продолжала Бьянка беззаботным тоном.
– Подумаешь, поцелуй.
— Это было очень приятно, спасибо, - ответил он серьезно и попытался сесть, но скривился от боли и вернулся на прежнее место.
— Не двигайся, у тебя глубокая рана, - Бьянка прикоснулась к его плечу, удерживая от второй попытки.
– Это тебе спасибо, ты спас мне жизнь. За это ты заслужил не меньше дюжины поцелуев.