Король
Шрифт:
– Предполагая, что это правда...
– Это так.
– Чего вы хотите от меня?
– Я просто посвящаю тебя в курс дела. Я – не более чем обеспокоенный гражданин.
Тогда зачем он пришел в сопровождении свирепого воина?
– Что ж, я ценю, что ты счел нужным проинформировать меня...
– Совет собирается принять меры.
– Какого рода?
– Будет проведено голосование. Скоро.
– Отречение всех возможных наследников?
– Свержение Короля. В его власти изменить законы в любое угодное ему время,
Аристократ перевел взгляд на изображение дочери Абалона.
– Я верю, что на собрании Совета, созванном по особенному поводу, твой род будет представлен твоей печатью и цветами.
Абалон мельком посмотрел на воина, прислонившегося к стене. Мужчина, казалось, почти не дышал, но уж точно он не почивал.
Как скоро разруха охватит сей славный дом, если он не даст обет голосовать? И в каком виде она обрушится на его семью?
Он представил свою дочь, скорбящую по единственному родителю, покинутую навеки. Себя – в муках, свою жестокую смерть.
Дражайшая Дева в Забвении, суженный взгляд воина был направлен прямо на него, будто Абалон был его целью.
– Да здравствует истинный Король, – сказал Икан. – Скорее так.
На этой ноте чистоплотный «обеспокоенный гражданин» покинул комнату вместе с адвокатом.
Сердце Абалона гулко забилось, когда его оставили наедине с воином... и спустя мгновение пронзительного молчания, мужчина покинул свое место, подойдя к серебряной чаше с яблоками.
– Я могу их взять, не так ли? – сказал голос с сильным акцентом.
Абалон открыл рот, но смог издать лишь писк.
– То есть «да»? – раздался ответ.
– Разумеется. Да.
Боец потянулся к нагрудной кобуре и достал кинжал, серебряное лезвие длиной с мужское предплечье. Он резко подбросил кинжал в воздухе, лезвие поймало вспышку... и с той же уверенностью воин поймал рукоятку и всадил оружие в яблоко.
Не отпуская взгляд Абалона.
Отступая от чаши, он перевел взгляд на портрет.
– Она очень красива. Пока.
Абалон закрыл своим телом картину, готовый пожертвовать собой, если потребуется: он не хотел, чтобы этот воин даже смотрел на рисунок, не то, чтобы комментировал его... или сделал что-то хуже.
– До скорой встречи, – сказал воин.
Он ушел, держа в левой руке яблоко, пронзенное в середине.
Когда Абалон услышал отдаленный стук двери, он буквально рухнул на шелковый диван, конечности обмякли, сердце гулко билось. И хотя его руки тряслись, он умудрился достать сигарету из хрустальной коробки и прикурить ее от тяжелой хрустальной зажигалки
Делая глубокий вдох, он уставился на портрет своей дочери, впервые в жизни испытывая пронизывающий страх.
– Славная Дева-Летописеца...
Признаки волнений наблюдались в течение года: толки о том, что Король
Это было первой встречей с Королем за... Абалон не мог вспомнить, за сколько времени. В действительности, он не помнил, когда кто-нибудь добивался аудиенции с правителем. Конечно, издавались прокламации... декреты, прогрессивные и, по мнению Абалона, припозднившиеся.
Другие же не согласятся.
И, очевидно, были готовы заставить всех несогласных.
Переведя взгляд на портрет своего отца, он попытался найти в глубине себя храбрость, некоторую твердыню под ногами, чтобы постоять за то, что он считал правым: если Роф сочетался браком с полукровкой, то в чем проблема, если он любит ее? Он реформировал множество пунктов Древнего Права, дискриминационных по своему характеру, если уж на то пошло, решение короля в выборе шеллан означало, что Король – человек слова.
И, тем не менее, было в характере Короля нечто старомодное: недавно было убито два аристократа.
Монтраг. Элан. Оба убийства – жестокие, в их жилищах. И обоим приписывали инакомыслие.
Очевидно, Роф не станет отсиживаться в стороне, пока вокруг него плетутся интриги. Беда в том, что его враги при дворе также повышали ставки, привлекая собственных силовиков.
Абалон запустил руку в карман смокинга и достал свой айФон. Выбрав номер из списка контактов, он набрал «вызов» и вполуха слушал гудки.
Когда мужской голос взял трубку, Абалону пришлось прокашляться:
– Я должен знать, если к тебе приходили.
Мгновение его кузен медлил.
– Да. Приходили.
Абалон выругался.
– Я не хочу участвовать в этом.
– Никто не хочет. Но их упор на закон? – кузен сделал глубокий вдох. – О наследнике? Реакция народа неизбежна.
– Это неправильно. Роф творил хорошие дела, вел нас, как того требует современный мир. Он запретил рабство крови, создал то убежище для жертв домашнего насилия, женщин и их детей. Он правил справедливо и даже выпустил прокламации...
– Абалон, они подловили его на этом. В этот раз они одержат верх... потому что более чем достаточно тех, кому претит мысль о королеве-полукровке и наследнике с человеческой кровью. – Его кузен понизил голос. – Родственник мой, не окажись на неправильной стороне. Они готовы пойти на все, дабы получить всеобщее согласие, когда придет время, закон все решает.
– Он мог изменить право. Я удивлен, почему он до сих пор этого не сделал.
– Без сомнений, у него есть более важные дела, нежели старые пыльные книги. И, честно говоря, если бы Король принял меры, я сомневаюсь, что ему бы хватило поддержки.