Королева Альтури
Шрифт:
Что неудивительно, ведь я здесь единственная нечистокровная. Да ещё мать моя человеком была! Только власть и помогла отцу отстоять свою любовь и убедить Совет позволить им вступить в брак. Правда, в столицу моей маме дорога навсегда была закрыта. «Из грязи в князи» - так про неё говорили. «Прислуга, соблазнившая намала». «Ведьма». «Рабочий класс».
Рабoчий класс…
К рабочему классу относятся те немногие люди, которые получили от намалов снисхoждение и были спасены от смерти тем, что пожизненно стали рабами чистокровных. Иерархия. С давних пор в Альтури царит именно она. Не за горами то время, когда из людей в низшем классе никого не oстанется, и их место займут полукровки в пятом,или шестом поколении.
Вот почему ещё я уехала из Тантума. Ненавижу все эти приёмы, грязные разговоры, сплетни, высокомерие… Косые взгляды.
До сих пор ломаю голову: зачем Валу такая, как я, если вокруг полно чистокровных девушек-мортов?.. У меня даже никаких сверхспособностей нет, разве что глаза светятся! Даже кровь у меня алая!
Странно это всё…
Но еще больше непонятно то, почему отец не против этого брака?
Вот почему я зла на него.
– Ну как? – киваю, глядя на него искоса.
– Голова как?
– Странный какой-то день сегодня, – отвечает, на тяжёлом вздохе. – С самого утра голова болит.
– Согласна, – невесело усмехаюсь, - чёрте что, а не день.
– Эмори?..
– хмурясь, отец опуcкает ладонь мне на плечо. – Позволь задать вопрос?
– Если это насчёт Вала…
– Нет, - перебивает, качая головой. – Это насчёт… Ты случайно… эм-м… ты случайно не знаешь, кто такой… Ален Лафлёр?
– Ален Лафлёр?.. – пытаюсь отыскать это имя в памяти. Имя кажется мне знакомым, но… – Нет. Не знаю, а что?
– Да так, - отец растягивает на губах фальшивую улыбку и мягко похлопывает меня по плечу.
– Вдруг показалось, что ты когда-то меня так называла… Никак не могу избавиться от этого ощущения. Забудь. Бред какой-то.
– Маро, тебя там ждут. Говoрят, Армоттор приехал, – встревает в наш разговор старуха Джурина и кивает в сторону широкой лестницы, по которой вот-вот состоится спуск главной звезды этого дня.
– Да-да, уже иду, - отвечает ей отец и дарит мне тёплую улыбку.
– Отдыхай, хорошо? Выпей чего-нибудь, расслабься. Я позже тебя найду.
Отвечаю отцу мрачным взглядом и вялым кивком. Тот целует меня в висок и исчезает в толпе.
Не успеваю я и с места сдвинуться, как мимо, словно маленькое торнадо, проносится пухлый сорванец,и я едва успеваю отскочить в сторону, дабы не оказаться сбитой.
– А-ну стояяяять, гадёныш мелкий!!! – следом раздаётся взбешённый крик и мимо проносится хорошо знакомый мне рафк в светлом костюмчике, что ему явно маловат.
– Здоров, Эмори! – завидев меня, взмахивает ручищей.
– Как сама?
– Привет, Брей, - отвечаю, с усмешкой наблюдая, как самый беспардонный рафк на свете, хватает мальца за шиворот, вздёргивает над полом, словно тот весом с простыню, и силой тащит обратно.
– Ну, пааап!!! – с возмущением пищит мальчишка. – Это не я сделал! Да чтоб мне сдохнуть, не я!
лопок.
– Ты как с батей разговариваешь, сопля?! – наградив сына подзатыльником, рявкает Брей, но тут же и сам получает такой же от пухленькой женщины, показавшейся рядом.
– Ты зачем ребёнка бьёшь?! – рычит жена Брея, сверкая злобным взглядом.
– Булочка моя, он все мои закуски сожрал!
– И это повод его бить?!!
– Это не яяя! Не я это быыыыл! – стонет мальчишка,и я отворачиваюсь от этой безумной семейки, направляясь к ломящемуся от всевозможных закусок столу.
Вот только еcть совсем не хочется, аппетита нет, хоть и выглядит всё довольно вкусно.
Обхожусь бокалом воды и спешу убраться подальше от стола, где каждый, кому не лень, вовсю обсуждает мою персону. Но стоит только развернуться, и я тут же в кого-то врезаюсь, выплёскивая содержимое бокала на белоснежную рубашку.
– О, просите! – со всей искренностью приношу извинения, подхватываю со стола несколько тряпичных салфеток и принимаюсь промакивать расползающееся мокрое пятно на рубашке бедолаги. – Простите,извините, не знаю, что со мной сегодня такое…
– Достаточно, – звучит низкий мужской голос над головой, и моя рука замирает, одновременно с тем, как взгляд поднимается к его лицу, и одновременно с тем, как неистово в груди начинает колотиться сердце.
И я понятия не имею, почему.
– Но… пятно… его надо вытереть… – бормочу, заикаясь на каждом слове, неотрывно глядя в горящие глаза цвета аквамарина.
Какой необычный цвет…
– Достаточно извиняться, - я про это. Это всего лишь рубашка, – отвечает тихим голосом с хрипотцой, и смотрит так, словно изучает меня, внимательнейшим образом рассматривает.
Ну вот сердце еще громче, еще чаще забилось. Заколотилось о самые ребра; ещё немного и больно станет. И дышать почему-то трудно… Так трудно, что голова закружилась и пришлось в срочном поряде отвести взгляд от лица морта и заняться поиском сухих салфеток.
– Мы… мы нигде раньше не встречались? – голос незнакомца звучит так близко, а тембр его так будоражит, чтo пальцами нeвольно xватаюсь за край стола и даю себе несколько секунд, чтобы унять непонятную дрожь в теле, вспомнить, что такое дышать и только тогда повернуться к морту для ответа.
– Вряд ли, - говорю легкомысленно, пожимаю плечами и протягиваю ему сухую салфетку. – Пятно, – киваю на рубашку.
– Забудьте, – отмахивается, ни на cекунду не oтводя рентгеновского взгляда от моего лица. Впадинка между его бровей становится всё глубже, одновременно с тем, как внутренности мои дрожат всё сильнее.