Королева арахонцев. Книга первая
Шрифт:
Звонкий короткий звук, как от лопнувшей тетивы, разбудил Сежи. Быстро приподнялась на локте, тревожно огляделась, медленно возвращаясь сознанием из королевского дворца в свою башню. В комнате не было никого. Кровати Марши и даже Гейлы, которой ещё следовало лежать, были заправлены. Сежи прислушалась. С кухни доносились приглушённые спокойные голоса сестёр, а значит, звук лопнувшей тетивы ей просто пригрезился!
Она вздохнула и, вопреки обычному, не поднялась сразу, а чувствуя слабость и головокружение, улеглась обратно, натянув тонкое стёганое одеяло до подбородка. Устремила взгляд в окно,
на узкую полосу
Чаще всего, ей снились странные невещественные сны—видения, в которых она была ветром, проносящимся над горами. Лёгким бесплотным существом приникала она к самым скалам, отчётливо видя причудливую вязь узких трещин, серебристые пятна лишайников и резные крошечные листья арифены, растущей только по краю пропасти… Потом вдруг взмывала вверх, ощущая себя уже быстрокрылой птицей. С высоты окидывала горы пронзительным взглядом и, отлично ощущая силу тёплого восходящего потока, легко планировала над острым хребтом, не боясь высоты ни в малейшей степени…
По лестнице проскрипели шаги. Дверь приоткрылась и Эйба задумчиво взглянула на Сежи.
– Ты проснулась?
Сежи поспешно села на постели. Сестра, наверное, вчера о чём-то просила её, а она, совсем позабыла о просьбе! Сознание, спутанное событиями последних дней и ночей, никак не хотело отдавать ей вчерашний вечер.
– Ты можешь одеться? Я жду тебя!
Сежи торопливо спустила ноги с кровати, нащупала ступнями меховые тёплые башмаки, сдёрнула со спинки стула короткое вязаное платье, двумя взмахами гребня успокоила водоворот серебристых волос и, уже сбегая по лестнице, укрепила их заколкой.
– Я здесь! – распахнула двери в кухню и… замерла на пороге.
По всем столам и подоконникам кухни стояли глиняные кувшинчики со свежими распускающими листья ветками. Сёстры, волосы которых были украшены маленькими синими цветами, а поверх платьев из толстой шерсти висели нарядные деревянные бусы, стояли полукругом посреди кухни, радостно глядя на Сёжи. Воздух наполнял тонкий сладким дух выпекающегося пирога.
– Она забыла! – с укором проворчала Эйба, видя растерянность на лице Сежи. – Но как можно было забыть о дне своего совершеннолетия?! – Всплеснув руками, она коротко обняла Сежи, крепко поцеловала в макушку. Все тотчас разом загомонили, бросились обнимать Сежи, ласково поглаживая её по волосам и спине, желая долгих светлых дней, терпения и силы.
Так вот зачем, вчера вечером, они так настойчиво уговаривали её «спать побольше, набираться сил!». Ведь они, в отличие от неё – глупой выдумщицы, не смотрели странных снов о королеве, не грезили о городе, а помнили о дне своей сестры и тайно украшали дом! Преисполнившись неожиданной нежности к сёстрам, Сежи всхлипнула, торопливо размазала слёзы по щекам.
– Сежи, – торжественно начала Эйба, что-то пряча за спиной. – Сегодня тебе исполнилось шестнадцать. По давней традиции, ты теперь имеешь право носить знак совершеннолетней и владеть собственным взрослым арбалетом!
Эйба торжественно вынула из-за спины… арбалет матери! Тот самый, которым владели прежние неведомые хозяева дома, а затем мать и её сёстры, и к которому, как к самому ценному предмету в доме раньше запрещено было даже прикасаться!
– Это мне? – Сежи не могла поверить в происходящее.
– Да. Так мы решили на семейном совете.
Тяжёлый. Крепкий, отшлифованный руками матери и предшественниц, приклад арбалета удобно лёг в руки Сежи. Она осторожно тронула кручёную тетиву из жил степной лошади, дугу из гибкого красного дерева, пальцем прошлась по искусно вырезанному орнаменту из листьев и цветов. Она никогда не мечтала его иметь, а только взглядом, иногда, прикасалась к тому, что сохранило в себе память о её предках.
Слова благодарности застряли в горле Сежи. Она хотела бы сказать, что вовсе недостойна подобного драгоценного подарка, но сёстры смотрели на неё с такой любовью и нежностью, что слёзы вновь перехватили дыхание.
– Мы собрали для тебя ожерелье совершеннолетней! – Оша и Олин протянули тонкую нить бус из голубого стекла. – Оно так подойдёт к твоим глазам!
– А я сделала для тебя новые стрелы, – Гейла подала связку стрел с блестящими наконечниками.
– Но и это ещё не всё, – Эйба задумчиво оглянулась на сестёр, ища поддержки. – Теперь ты имеешь право знать, кто ты!
Сердце Сежи дёрнулось и замерло. О, как часто она донимала сестёр вопросами: почему я не такая как вы? Почему у меня светлые волосы и серые глаза, а не чёрные, как у всех вас и у мамы? Но старшие сёстры Эйба и Марша, то отшучивались: «Тебя потеряли бестолковые горные аахи, поэтому ты такая рассеянная…», то уклонялись от ответа, с нарочито сердитым видом прося не беспокоить их глупыми вопросами. Неужели, пришло время узнать то, что скрывалось много лет?
– Надеюсь, ты сможешь стойко вынести правду, как подобает совершеннолетнему воину? – Эйба внимательно посмотрела в глаза сестры.
Сежи торопливо кивнула, прижимая к груди арбалет. Странные слова Эйбы не на шутку взволновали и даже напугали её.
– Ты поведёшь её к Чёрному Ущелью? – осторожно спросила Марша.
– Да. Она сильная. Думаю, этот день пришёл. – Эйба перетянула волосы плетёной кожаной полоской, и, не говоря более ни слова, закинула за спину свой арбалет.
А вставшее солнце, уже по-весеннему сильно припекая, пробуждало жизнь в сонных, промёрзших за зиму горах: всё вокруг наполнилось щебетанием птиц, собирающихся вить гнёзда, попискиванием скальных мышей, безбоязненно снующих под ногами, да журчанием ручьёв, резво сбегающих с вершин.
Изнывая от нетерпения и переполнявших её вопросов, но хорошо зная строгий нрав сестры, Сежи молча шла следом за Эйбой. Та шла не оглядываясь, ходко преодолевая крутые подъёмы, она подымалась всё выше и выше, держа направление в сторону Чёрного ущелья. Сежи никогда не бывала там, но, с детства запомнила строгий запрет матери бывать там.
«Это дурное место», – говорила мама, внимательно глядя ей в глаза. – «Много людей погибло там, и ты должна обещать мне, что никогда не пойдёшь туда одна!». Сежи обещала, и если бы не Эйба, и впредь не нарушила бы этот запрет.