Королева эпатажа (новеллы)
Шрифт:
Пален, Пален… Кто бы мог ждать, что Пален станет главой заговора?! Ну да, лифляндец… скользкие они, лифляндцы. Вот не расстался бы император с верным слугой своим Аракчеевым, — глядишь, был бы жив и посейчас. Ну что ж, король умер, да здравствует король, думал Алексей Андреевич, уверенный, что новый государь непременно вспомнит о нем и покличет к престолу своему. Он часто вызывал в памяти давнюю сцену, когда покойный император соединил руку сына своего с рукой Аракчеева, присовокупив к сему благословение:
— Будьте навсегда друзьями!
Однако государь Александр Павлович медлил с вызовом грузиновского изгнанника, и Аракчеев снова
«Ну что ж, — думал он порою в смирении, сродным унынию, — на все воля Божия. Зато у меня есть Настасья. Все же и меня не оставил Господь без утешения!»
Отрада сердца моего, так он ее называл. Отрада сердца, не меньше!
Он бы на ней даже женился, не будь она столь подлого звания.
Подлого звания? Ежели в корень человеческого существования посмотреть, то в незапамятные времена все люди были — ровни. В те времена, «когда Адам пахал, а Ева пряла…». Потом кого-то облагодетельствовал Господь милостями своими, кого-то обделил. И пошли плодиться от первых — благородные господа, от вторых — люди подлого звания. Так уж было предопределено. Но Господь, он хоть и вездесущий, а давал временами промашку. К примеру, насчет Настасьи он ошибся, ошибся…
И граф Аракчеев однажды решил эту ошибку исправить. На помощь пришел старинный приятель генерал Бухмейер. Некогда он служил под началом Аракчеева. С его отставкою пост свой сохранил, однако, не в пример многим бывшим лизоблюдам, а нынешним гонителям, сохранил доброе расположение к Алексею Андреевичу.
Бухмейер был авантюрист чистой воды, а вот голову имел трезвую и понимал, что рано или поздно настанет час, когда император опомнится — и призовет к себе опального военного министра. И тогда Аракчеев ничего не пожалеет для тех, кто был с ним рядом в тяжелую минуту! Поэтому когда Буйхмейер предложил графу Алексею Андреевичу свою помощь в некоем щекотливом, под строжайшим секретом высказанном ему деле, он действовал и в его интересах, и в собственных совершенно равным образом.
Бухмейер знал в Слуцке одного ловкача, которому грозило разоблачение его махинаций с фальшивыми родословными. Фамилия его была Талишевский. Бухмейер обещал ему свое покровительство, если Талишевский самым срочным и самым надежным образом изготовит документы, подтверждающие родовитость и право на дворянское звание Настасьи Минкиной. Талишевский вылез из кожи вон, но задачу поставленную выполнил. Более того — к делу подошел творчески и внес некоторые коррективы. А именно: предложил изменить фамилию будущей дворянки. Якобы она была замужняя особа, получившая звание по благородному своему супругу.
Если кто-нибудь и вытаращил глаза, узнав, что домоправительница, экономка, любовница графа Аракеева, оказывается, дворянка, то Алексею Андреевичу было на этих удивленных персон наплевать.
Матушка Елизавета Андреевна, пожалуй, предчувствовала, что сынок способен выкинуть нечто… несусветное. Поэтому сказала:
— Женишься на этой твоей — прокляну. И мало того — пойду пешком, босая в Питер, в ножки Государю кинусь, скажу: рехнулся ты, тебя надобно на цепь посадить!
Отчего-то всего более поразило Алексея Андреевича, что матушка собирается идти в Петербург пешком и босая. Ну, понятно, жениться он на Настасье не решился. А потом рассудил — зачем? Она и так при нем, куда денется? А станет женой — заберет над ним такую власть и
Так шла жизнь, и вот вдруг примчался из Петербурга курьер с государевым повелением — явиться сей же миг на службу.
«Сей же миг»! Как будто не минуло уже два года с тех пор, как Александр Павлович взошел на престол!
Ну что ж, граф Аракчеев не спорил, не мудрствовал лукаво. Мигом собрался, расцеловался с Настасьею, обещал писать и потребовал с нее ответных писем — и отбыл в столицу.
Шел 1803 год. 14 мая граф Аракчеев принял службу и был назначен на должность инспектора всей артиллерии и командира лейб-гвардейского артиллерийского батальона. Он служил по завету Якова Долгорукова, который почитал непременным к исполнению всяким честным человеком: «Служить, так не картавить, а картавить — так не служить!» Время главного управления Аракчеевым русской артиллерией составляет одну из блестящих страниц ее истории. При нем совершались важные преобразования, благодаря которым наша артиллерия стяжала в последующих войнах заслуженные похвалы всей Европы. Деятельность неутомимого инспектора почти не имела пробелов, Аракчеев не упустил ничего, что могло бы в то время послужить на пользу артиллерии. Император не упускал случая выразить свое довольство графу. Вдовствующая императрица Марья Федоровна осыпала его знаками своего расположения и только все спрашивала, отчего он не женится.
Сговорились они с матушкой, что ли?! Но что делать, если он не хотел жениться ни на ком, кроме матери своего сына… Да-да, ведь к тому времени Настасья родила графу Алексею Андреевичу сына!
Во время одного из его кратких, но частых наездов в Грузино она объявила, что беременна. Конечно, он радовался. Огорчался только тем, что Настасья очень уж береглась и до своего тела — смуглого, тугого, любимого — его не допускала. Конечно, ему не привыкать было пользоваться услугами продажных девок (в Петербурге особенно пристрастился к сему), но теперь его жажду никто не мог утолить, кроме Настасьи. Однако что поделаешь, приходилось ждать рождения ребенка. И вот дождался!
Сына окрестили Михаилом, взяли к нему сдобную кормилицу из деревни (как раз у одной крестьянки помер новорожденный младенчик) — и Алексей Андреевич, бывший вне себя от счастья, озаботился его будущностью. Не мог он допустить, чтобы сын его жил с печатью незаконного! Дать свою фамилию он ему не мог, однако намеревался признать его перед всем миром. Для этого желательно было добиться и для него подтверждения благородного рождения. Верный друг Бухмейер снова ринулся в Слуцк и взял за жабры Талишевского. И воротился с подтверждением, что у дворянки Анастасии Шумской родился сын — Шумский Михаил. Дворянин, понятное дело!
Бухмейеру это обошлось в пятьдесят рублей.
Граф Алексей Андреевич только-только собрался открыть тайну рождения ребенка, как слегла Елизавета Андреевна, матушка. Слегла и приготовилась помирать.
Аракчеев был сын заботливый и любящий. Он не отступал от одра дражайшей родительницы, слезы лил над нею, ручки целовал, умоляя его не покидать, не сиротить. И вот в одну из таких минут матушка возьми да и потребуй с него жениться!
Разве откажешь умирающей?
В два счета, не поднимаясь, можно сказать, с того самого одра, матушка сосватала за Алексея Андреевича девицу Наталью Васильевну Хомутову.