Королева эпатажа (новеллы)
Шрифт:
Велимир называл Ольгу восточной красавицей, и имя ее воскреснет потом в его стихах:
Бывало я, угрюмый и злорадный, Плескал, подкравшись к корням ольхи, На книгу тела имя Ольги. Речной волны писал глаголы я. Она смеялась, неповадны Ей лица сумрачной тоски, И мыла в волнах тело голое.А тем временем жить становилось все тяжелее. Все меньше оставалось надежд на благие, оживляющие перемены, все чаще вспыхивали разговоры об эмиграции. Кто мог, уезжал. Кто не мог, пытался выжить — или умирал, как умер Блок. Пока он был болен, Ольга и Анна (они постепенно снова сдружились, хотя и без прежней близости, все-таки стоял, стоял между ними Артур Лурье!) каждый день звонили его жене, а потом не могли представить себе мира, в котором не было бы Блока, воспринимали его смерть как личное несчастье. На его похоронах на Смоленском кладбище они и пытались найти могилку Князева, да увы…
Глава музыкального отдела Наркомпроса однажды использовал служебное положение в личных целях. Взял себе командировку в Берлин в 1921 году — тогда это еще было возможно, — да и соскочил с советского паровоза на чужеродный перрон! Конечно, Ольга знала о его намерении уехать, но подразумевалось, что, устроившись, Лурье заберет ее с собой.
Лелеяла надежды на то же самое и Анна Ахматова. Бывших любовниц сделала бывшими соперницами женитьба Лурье — еще один «изменщик и злодей», хоть и звался он не Сергей, а Артур! — на Тамаре Персиц, подруге (!) и Анны, и Ольги по Петербургу. В 1918 году она держала небольшое издательство «Странствующий энтузиаст». Поскольку Артур был органически не способен на такой анахронизм, как верность, он общался с Тамарой в ту пору очень тесно, однако она была все же на запасных ролях в театре его жизни. А вот теперь стала примой.
Правда, ненадолго. Спустя малое время, пожив с Тамарой в Париже и убедившись, что нечаянно наткнулся еще на одну сильную личность, Лурье сменил ее на некую госпожу Перевощикову, которая была не кто-нибудь, а внучка великого князя Алексея Константиновича. С ней он и уехал в Штаты.
Убедившись, что Артур не вернется, Ольга вновь порхнула под крылышко Анны. Старый друг (ну, подруга) лучше новых двух… В ее новую квартиру (Фонтанка, 18) Ольга перевезла мебель в стиле ампир, которая осталась от приснопамятного Судейкина, и его картины. Потом, в 1921 году, подруги перебрались в дом номер два на той же Фонтанке — в здание бывших царских прачечных. Это была уже квартира Ольги — «жилплощадь», положенная ей как трудовой художнице Фарфоровой фабрики.
Ольге эта жизнь и эта работа казались адом. Она приуныла, приувяла, стала чаще думать о своем возрасте — то пугаться его, то уверять всех и прежде всего Анну, что это еще просто ерунда. А то представляла она картины своей смерти: «Когда я умру, от силы четырнадцать человек пойдут за гробом…»
Под впечатлением одного из таких разговоров Анна написала еще одно стихотворение о своей восхитительной подруге:
Пророчишь, горькая, и руки уронила, Прилипла прядь волос к бескровному челу, И улыбаешься — о, не одну пчелу Румяная улыбка соблазнила И бабочку смутила не одну. Как лунные глаза светлы, и напряженно Далеко видящий остановила взор. То мертвому ли сладостный укор Или живым прощаешь благосклонно Твое изнеможенье и позор?И вот на похоронах Блока Ольга заявила, что намерена уехать из России. Анна отговаривала ее, но напрасно. Правда, воплотить свое решение в жизнь Ольга решилась только спустя три года. Анна тогда уже была замужем за Николаем Пуниным, а Ольга — одна… Поехала в Берлин почти без вещей, только с чемоданом, полным чудных, волшебных кукол, якобы выставку своих произведений устраивать, — и не вернулась. Пошла дорожкой, проторенной многими до нее.
В Берлине у нее были друзья: Савелий Сорин и Нора Лидар. Сначала Ольга пожила у Норы, потом друзья-обожатели, Сорин и Игорь Стравинский, добыли для нее французскую визу, и она немедленно уехала в Париж.
Так петербургская кукла стала la Dame aux oiseaux, Дамой птиц.
Первые, кого она встретила в Париже, были Артур Лурье и Тамара Персиц. Они жили в том же отельчике «Претти» на улице Амели, где поселилась и Ольга. И ей достало одного взгляда, чтобы понять: прошлого не вернуть. Артура ей не вернуть! А ведь именно с надеждой — наивной и выдуманной надеждой на это — Ольга и рвалась из России. То есть это была одна из главных побудительных причин. И вот — осознание бессмысленности свершенного…
С самого начала жилось ей в Париже очень трудно (кукол своих Ольга продала еще в Берлине — на эти деньги жила, поджидая визу). Искала квартиру подешевле и нашла ее очень не скоро — близ ворот Сен-Клу, на улице Доктора Поля Мишо, на восьмом этаже. На что жила?
У нее сразу началось несколько прелестных романов с поклонниками, возникшими из прежних дней — с тем же самым Сориным, с Георгием Ивановым, с художником Николаем Милиотти, да с тем же Артуром Лурье (в память о прелестном прошлом). Да мало ли с кем! Эти люди, которые встречались ей там и сям на Монпарнасе в знаменитой «Ротонде», в маленьких бистро, на Монмартре, в русских церквях на улицах Дарю и Лурмель, поддерживали Ольгу деньгами, любовью, а вдобавок — лелеяли в ней прежнее обворожительное самомнение первой красавицы, вновь и вновь посвящая ей стихи:
Январский день. На берегах Невы Несется ветер, разрушеньем вея. Где Олечка Судейкина, увы, Ахматова, Паллада, Саломея, Все, кто блистал в тринадцатом году, — Лишь призраки на петербургском льду. Вновь соловьи засвищут в тополях, И на закате. В Павловске иль в Царском, Пройдет другая дама в соболях, Другой влюбленный в ментике гусарском. Но Всеволода Князева они Не вспомнят в дорогой ему тени. Ни Олечки Судейкиной не вспомнят, Ни черную ахматовскую шаль, Ни с мебелью ампирной низких комнат — Всего того, что нам смертельно жаль.А еще было время, когда Ольга получала деньги от бывшего мужа. Нет, не потому, что в нем вдруг проснулась былая нежность и он почувствовал желание поддержать ее. Когда Ольга обнаружила, что Сергей Судейкин женился вторично — при живой-то жене! — она пригрозила разоблачить его в полицейской префектуре, предоставив брачное свидетельство. Савелий Сорин выступил, так сказать, миротворцем, скандал не разгорелся, и какое-то время Ольга скромно, но безбедно существовала на деньги Сергея. И процедуру развода тянула, сколько могла… Но всему когда-нибудь приходит конец, пришел конец и браку с Сергеем, и деньгам.