Королева Кандеса
Шрифт:
Венера сидела лицом к окну со свинцовыми переплетами. Снаружи зеленая листва сливалась в залитую солнцем завесу. Она услышала птиц. Выходило, что это сад, из тех садов, что можно найти лишь в больших городах — сад с гравитацией, где деревья вырастают короткими и приземистыми, и грунт остается на одном месте. Подобное встречалось редко, и это, в свою очередь, подразумевало благосостояние.
Но эта комната... Ее надежды угасли, лишь только она повернула голову. То была лачуга, при всем том, что и она, похоже, построена в расчете на силу тяжести. Пол — неизбежное железо городского фундамента, хотя, что удивительно, она не чувствовала вибраций от моторов или работающих пропеллеров.
Венера подалась вперед, подхватила простыню у горла. Боль опалила ее плечи и руки, она, зло ворча, выпростала левую руку. Солнце обожгло ее до густо-кирпичного цвета, кожа уже начала облезать. Долго она уже тут валяется?
Картинки. Она осторожно вытащила одну на свет. На снимке юная леди держала пару складных назапястных плавников. На девушке был странный, жесткий на вид, черный корсаж. Фона было не разобрать, скорее всего — облака.
На всех портретах были женщины, по ее оценке — около двух дюжин. Некоторые молодые, некоторые постарше; все состоятельные леди, судя по их искусно выполненным прическам. Их одежды, однако, выглядели диковинно, сделанные из хрома и кожи, явно тяжелые, и, несомненно, неудобные. На этих фотографиях, как она приметила, полностью отсутствовала ткань.
— А, проснулись! — Диамандис петлял между грудами барахла. В руке он держал за шею обмякшую птицу. Он весело помахал ею. — Обед!
— Требую объяснить, где я. — Она попыталась встать, и ее подкинуло почти до потолка. Здесь была очень низкая сила тяжести. Поежившись, она для пущей скромности закуталась во влажную простыню. Это не помогло; Диамандис все равно неприкрыто восхищался ее формами, и, наверное, пялился бы, укройся она и в латном доспехе. Такова, видимо, была его манера, и, странным образом, в ней не было ничего обидного.
— Вы гостья Княжества Спайр, — сказал Диамандис. Он сел за низкий стол и принялся ощипывать птицу. — Но должен с сожалением известить вас, что вы приземлились не в той части нашей прославленной нации. Это Большой Спайр, где я прожил уже... э... двадцать с лишним лет.
Она подняла портрет, который рассматривала.
— Вы вели довольно насыщенную жизнь, как я погляжу.
Он взглянул и восторженно засмеялся.
— Очень! А почему бы нет? Мир полон чудес, и я хотел повстречать их все.
Венера коснулась каменной стены и и теперь почувствовала неясную, слабую вибрацию.
— Вы говорите, это город? Старый... и вы изрядно убавили силу тяжести. — Она повернулась, чтобы видеть Диамандиса. — Что вы имели в виду под «с сожалением известить меня»? Что не так с этим Большим Спайром?
Диамандис поднял на нее глаза. Теперь он показался ей очень старым.
— Пойдемте. Если вы можете ходить, я покажу ваш новый дом.
Венера проглотила колкий ответ. Вместо того она угрюмо последовала за ним сквозь залежи хлама.
— Мое временное местожительство, вы хотите сказать, — сказала она потрескавшейся кожаной спине его куртки. — Я продолжаю свое путешествие обратно ко двору Слипстрима. Если требуется вознаграждение, вам щедро заплатят за мое благополучное возвращение.
Он грустно засмеялся.
— А, если бы это было возможно, — пробормотал он. Он поднялся по немногочисленным
Квадратное строение без крыши было возведено из камня и стальных двутавровых балок, быть может — столетия назад. Лишенное ныне верха и полов, оно стало подобием открытой коробки со сторонами в тридцать футов. По всему усыпанному щебенкой пространству изобильно росли дикие растения. Проем, ведущий в жилище Диамандиса, располагался в одном из углов; насколько она могла видеть, другого пути внутрь или наружу не было.
Венера уставилась на траву. Прежде она никогда не видала диких растений при силе тяжести. В кольцеобразных структурах, которые она звала городами, каждый квадратный фут был на счету. Города, в конце концов, редко бывали более чем в милю в диаметре, и часто построены из одних канатов и досок. Не было другого способа ощутить силу тяжести, кроме как посетить город.
Она пристально рассмотрела небо над каменными стенами. В определенных отношениях оно выглядело правильно: бескрайние виды Вирги были перекрыты какой-то структурой. Но перспектива казалась совершенно неверной.
— Идемте. — Диамандис махал ей с почти невидимого ряда ступеней, взбегавшего на одну из стен. Она нахмурилась, но поднялась за ним на уровень чуть ниже гребня стены. Если бы она встала на цыпочки, то смогла бы взглянуть поверх. Так она и сделала.
Венера и не догадывалась, что можно почувствовать себя таким крохотным. Спайр оказался вращающимся обиталищем, вроде тех, в которых она выросла. Но это и все, что она могла найти общего с известными ей мирами. Маленькая башня Диамандиса стояла среди одиноких деревьев и полукустарника на пустой равнине, простиравшейся до леска — в миле или чуть далее в каждом из направлений. В любом здравомыслящем мире такие обширные земли с силой тяжести были бы забиты строениями; люди заполонили бы все эти пустые площади и разрушенные виллы.
За деревьями ландшафт превращался в неразбериху из стен, башен, открытых полей и четко очерченных лесов. И она продолжалась на головокружительных, невозможных расстояниях. Башня Диамандиса — лишь крохотная пылинка на внутренней поверхности цилиндра; должно быть, он составляет десять-двенадцать миль в диаметре, и половину этого — в длину.
Солнечный свет бил откуда-то из-за спины; Венера быстро обернулась, ей требовалось ободриться чем-нибудь знакомым. За пределами открытых концов огромного цилиндра медленно поворачивались успокаивающие облачные рельефы нормального мира; нет, ее не оставили здравый смысл и разум. Но масштаб этого города-колеса невозможен по меркам любой известной ей инженерии. Энергия, потребная для поддержания его вращения в нестабильных ветрах Вирги, разорила бы любую нормальную нацию. И вместе с тем местность выглядела древней, о чем свидетельствовали множество заросших руин и дрок в диких лесах. Вдобавок, она видела там и сям прорехи в поверхности, сквозь которые мельком проглядывало отдаленное мерцание облаков и неба.
— Это дыры? — спросила она, показывая на кратер неподалеку. В воздухе над ним носились листья, прутья и песок; весь плодородный слой вокруг кратера исчез, обнажив запачканную металлическую оболочку, которая должна лежать здесь подо всем.
Гарт насупился, как если бы она, показывая на дыру, допустила какую-то бестактность.
— Да, — неохотно признал он. — Спайр древен и разрушается, и нагрузки на него действуют ужасные. Дыры вроде этой открываются все время. Это наш общий кошмар, что однажды такой разрыв может не остановиться. Если миру и придет конец, он начнется с такого вот разрыва.