Королева Крика II
Шрифт:
— Не пойдем, а ты полетишь, — прошептал Алексей в губы Кале, и подхватил ту на руки. Это было так ожидаемо, и в то же время — неожиданно. Воробьев рассмеялся, по пути целуя Калу в кончик носа. Слегка нетвердой походкой он понес девушку в свою спальню, где осторожно положил ту на кровать. — Так уже лучше.
Он ложится следом и на этот раз поспешно избавляет Чопру от белья. Он мог бы назвать вслух это тело совершенным, но вместо этого рисует это действием — целует и гладит Калу, действуя очень ласково и нежно.
Грубость —
Как модель, Кала привыкла представать на людях в неглиже. Но сейчас, с Лешей, она вдруг ощущала нежное девичье смущение. Ни капли от той вульгарности, с которой выступала на сцене Далматинец. Чопра даже раскраснелась — хотя, конечно, если что, она спишет это на опьянение. Его поцелуи были какими-то даже сливочными на вкус с легким оттенком терпкости выпитого алкоголя. Кала не могла и не хотела оставаться раздетой одна — она выкручивается в объятиях Воробьева так, чтобы теперь ей было удобнее лишить его брюк.
Хорошо, что за ними не пошел Моцарт — внимательного взгляда собаки девушка просто не выдержала бы.
Тем временем, в сумочке, оставленной в гостиной на диване, дзинькнул телефон. Новое сообщение.
Джей:
«Привет, Кала.. Слушай, я был не прав. Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное. Я очень тебя люблю и надеюсь, что ты простишь меня за вчерашний вечер».
========== Глава 4. День Святого Валентина. ==========
— Эй? Кто-нибудь?
Кто-нибудь… кто-нибудь…
Эхо ударялось о стены просторного каменного помещения, напоминавшего подвал какого-то заброшенного дома. По всем четырём углам были расставлены свечи, добавлявшие лишь больше жара. Здесь затхло пахло и было очень душно. Пыль так и норовила попасть в ноздри при каждом вдохе. Кала сидела на полу, а тело ломило так, словно ее несколько раз переехали катком. Мышцы наливались болью при каждом движении, но девушка все же смогла пересилить себя и подняться ра ноги.
— Эй?
Эй… эй… эй…
Слева и справа в стенах зияли проходы. Кажется, там начинались какие-то коридоры, но те были объяты тьмой. Света от свечей не хватало. Чопра едва могла разглядеть собственные руки, перепачканные в чем-то очень темном. Она поковыряла грязь на ладони ногтями, принюхалась. Это.. это кровь?
— Неверное дитя, — сзади раздался властный голос.
Низкий, с хрипотцой, но явно женский.
Кала резко обернулась, но никого позади себя не обнаружила.
— Гадкая девчонка, — послышалось уже с другой стороны.
Девушка была напугана и дезориентирована. Она отступила назад, прижалась спиной к пыльной стене, лишь сейчас заметив, что была одета в какие-то обернутые вокруг ее тела тряпки. В полумраке она не могла различить цвет, но лишь потом догадалась.. что это было сари. Как индуски вообще это носят? Ужасно неудобно. Но.. уместно? Чопре вдруг показалось, что все так, как и
— Кала.. Кала..
Нежный шепот звал ее по имени. Или звали не ее? Она знала, что на санскрите ее имя означает: «время, эпоха». В некоторых трактовках. В других же — «темная». Ее имя отсылало к богине Кали. Темная мать.
— Кала…
Сбоку проскочила тень. Чопра резко повернула голову, и в следующее мгновение прямо ей в лицо брызнула кровь. Мокрая, горячая. Кале захотелось закричать, но в итоге она лишь вдохнула очередную порцию песка. От резкого приступа удушья девушка распахнула глаза, увидев перед собой никого иного как Моцарта. Пёс вылизывал ее лицо, восседая у нее на груди.
Вот почему было тяжело дышать — собачонка-то весила, как оказалось, немало, не смотря на свои размеры. А мокрое и горячее — это собачий язык.
Тело ноет потому, что у тебя похмелье, дурочка.
— Эй, эй, не задуши меня, — хрипловато прошептала Кала Моцарту и аккуратно спихнула с себя пса.
На соседней подушке спал Лёша. Во сне он казался совершенно умиротворённым. И очень красивым. А вот Чопра вдруг испугалась — боже, что она вчера наделала? Стыд обрушился на девушку с головой. Она тут же забыла про свой странный сон, похожий на эпизод из пресловутого «Клуба Романтики», и часто-часто задышала.
Что ей делать? Разбудить его? Или улизнуть из квартиры, пока он спит?
Но решать что-то было поздно. Воробьев открыл глаза.
После кровавой резни Алексею чаще всего снились кошмары. Это и не удивительно — статистика говорит, что подобное случается далеко не редко. Но статистика умалчивает о том, насколько это отвратительно. Воробьеву снилась кровь — море крови. Ему снились крики жертв. Он ощущал прикосновение у своей коже холодных, липких рук и пальцев. Это было страшно. И это было губительно для его психики, которая и так рушилась подобно карточному домику. По крайней мере — так казалось Алексею.
Вот и сейчас он видел страшный сон. В нем не было крови и жестокой резни, зато была Катя, которая смотрела на него полувытекшими глазами. И несчастный Алексей никак не мог избавиться от этого взгляда. В итоге он сам резко открыл глаза, вздрогнув всем телом. Но вместо Кати увидел Калу, которая лежала рядом с ним в кровати. Кажется вчера кто-то перебрал со спиртным.
— Ээ… Доброе утро.
Алексей был смущен — это было видно. Но он не собирался делать вид, что между ними ничего не было — это было бы бесчестно по отношению к девушке. Тем более, что сам Воробьев хотел чтобы… Может быть, он забегает вперёд? Или же нет?