Королева Марго
Шрифт:
— В таком случае все улажено; постараемся добраться до Лувра, — сказал Генрих.
— Боже мой, да ничего нет проще, государь; закутаемся в плащи и выйдем — улица полна народу, сбежавшегося на шум, и нас примут за любопытных.
В самом деле, Генрих и Ла Моль обнаружили, что дверь открыта, и единственно, что мешало им выйти, — это волна народа, заливавшая улицу.
Тем не менее им удалось проскользнуть улицей Д'Аверон. Но, добравшись до улицы Де-Пули, они увидели, что через площадь Сен-Жермен-Л'Осеруа идет де Муи, окруженный конвоем во главе с командиром охраны де Нансе.
— Вот как! По-видимому, его ведут в Лувр, — сказал Генрих. — Черт возьми! Пропускные ворота будут закрыты… У всех, кто возвращается, будут спрашивать имена, и если увидят, что я возвращаюсь следом за де Муи, то решат, что я был с ним.
— Это верно, государь, — сказал Ла Моль, — но вы возвращайтесь в Лувр другим путем.
— Кой дьявол поможет мне туда вернуться, как по-твоему?
— А разве для вашего величества не существует окно королевы Наваррской?
— Господи Иисусе! — воскликнул Генрих. — Ваша правда, господин де Ла Моль. А я об этом и не подумал!.. Да, но как дать знать королеве?
— О-о, ваше величество! — почтительно кланяясь, сказал Ла Моль. — Вы бросаете камни так метко…
Глава 7
ДЕ МУИ ДЕ СЕН-ФАЛЬ
На сей раз Екатерина тщательно приняла все меры предосторожности и полагала, что может быть уверена в успехе.
Около десяти вечера она отпустила Маргариту, вполне убежденная, что королева Наваррская не подозревает, — кстати сказать, это было совершенно справедливо, — какие козни строятся против ее мужа, и пришла к королю с просьбой, чтобы он пока не ложился спать.
Заинтригованный торжествующим видом матери, лицо которой, вопреки ее обычной скрытности, так и сияло, Карл принялся расспрашивать Екатерину.
— Могу сказать вашему величеству одно, — сказала Екатерина, — вечером вы избавитесь от двух злейших ваших врагов.
Король двинул бровью, как человек, который как бы говорит себе: «Хорошо, посмотрим». Свистнув большой борзой собаке, которая подползла к нему на брюхе, как змея, и положила свою красивую и умную морду на колено хозяина, Карл стал ждать.
Спустя несколько минут, в течение которых Екатерина стояла, устремив глаза в одну точку и вся превратившись в слух, во дворе Лувра раздался пистолетный выстрел.
— Что это? — нахмурив брови, спросил Карл, в то время как борзая вскочила и насторожила уши.
— Ничего особенного, просто сигнал, вот и все.
— А что он означает?
— Он означает, что с этой минуты, государь, единственный ваш настоящий враг уже не сможет вам вредить.
— Там убили человека? — спросил Карл, глядя на мать взором властителя, означавшим, что смертная казнь и помилование есть два неотъемлемых атрибута королевской власти.
— Нет, государь; только арестовали двоих.
— Ох! — пробормотал Карл. — Вечно эти тайные козни, вечно какие-то заговоры, и все без ведома короля! Черт знает что! Матушка, я уже большой мальчик, такой большой мальчик, что могу и сам постоять за себя и не нуждаюсь ни в детских чепчиках, ни в детских помочах. Поезжайте в Польшу с вашим сыном Генрихом, коли хотите царствовать, а здесь вы напрасно играете в эту игру!
— Сын мой, — отвечала Екатерина, — я вмешиваюсь в ваши дела последний раз. Но эта история началась давно, и вы все время говорили, что я неправа, а потому я всей душой стремилась доказать вашему величеству, что не ошиблась.
В эту минуту в вестибюле остановились люди; было слышно, как небольшой отряд стрелков со стуком опустил приклады мушкетов на каменные плиты пола.
Почти тотчас же де Нансе попросил позволения войти к королю.
— Пусть войдет, — поспешно сказал Карл. Де Нансе вошел, поклонился королю и, обращаясь к Екатерине, сказал:
— Приказание вашего величества исполнено: он взят.
— Как «он»? — в глубоком смущении воскликнула Екатерина. — Разве вы взяли только одного?
— Он был один, ваше величество.
— Он защищался?
— Нет, он спокойно ужинал в комнате и отдал шпагу при первом требовании.
— Кто он такой? — спросил король.
— Сейчас увидите, — отвечала Екатерина. — Господин де Нансе, введите арестованного! Через пять минут ввели де Муи.
— Де Муи! — воскликнул король. — В чем дело?
— Государь! — совершенно спокойно отвечал де Муи. — С вашего позволения я задам вам тот же вопрос.
— Вместо того, чтобы задавать такой вопрос королю, господин де Муи, — сказала Екатерина, — будьте любезны сказать моему сыну, кто недавно ночью находился в комнате короля Наваррского и в ту же ночь, воспротивившись приказу его величества, чего и можно было ожидать от такого мятежника, убил двух королевских стражей и ранил господина де Морвеля!
— Да, в самом деле, — сдвинув брови, сказал Карл, — не знаете ли вы, господин де Муи, как зовут этого человека?
— Знаю, государь. Вашему величеству угодно знать его имя?
— Признаюсь, это доставило бы мне удовольствие.
— Так вот, государь, его имя де Муи де Сен-Фаль.
— Это были вы?
— Собственной персоной.
Екатерина, изумленная такой смелостью, сделала шаг по направлению к молодому человеку.
— А как же вы осмелились воспротивиться приказу короля? — спросил Карл IX.
— Прежде всего, государь, я понятия не имел о приказе вашего величества. Кроме того, я видел только одно, вернее — только одного человека: Морвеля, убийцу моего отца и господина адмирала. Тогда я вспомнил, что полтора года назад вот в этой самой комнате, вечером двадцать четвертого августа, ваше величество обещали мне, лично мне, наказать убийцу, но так как с тех пор произошли важные события, я подумал, что королю помешали осуществить его намерения. Увидав Морвеля прямо перед собой, я был убежден, что мне послало его само небо. Остальное известно вашему величеству: я ударил его шпагой, как убийцу, государь, и стрелял в его людей, как в разбойников.