Королева ночи
Шрифт:
Кроме оборотня завелась еще какая-то нечисть, против которой никто не знал как бороться.
Стража быстро перестала геройствовать, как только обнаружили первые высушенные трупы, и, несмотря на то, что серебром их снабдили, на ночь забивалась в какой-то из трактиров, а их командиры смотрели на это сквозь пальцы, заявив городским властям, что пока те не найдут средств на хорошего мага, все так и будет продолжаться.
Правда, надо признать, раз в три дня все равно проводили ночные облавы на оборотня, прочесывали все улицы, на которых горел свет, а потом с чувством исполненного долга шли пить пиво.
Результат этот кое-какой дало, разорванные тела стали находить значительно реже. Например, тот, что я обнаружил в парке, был первым за последнюю неделю.
Все уже решили, что оборотень ушел из города, испугавшись стражи, которая вооружилась серебряными болтами. Так что труп соглядатая явно не будет последним.
Отец конечно же знал об этом. И если выгнал из дома, то наверняка понимал, что обрекает на смерть, и меня утром, как одного из многих несчастных могут найти в полу засохшей луже крови в виде разорванных кусков плоти, из которых невозможно сложить тело полностью, или высушенной кожаной оболочки, на которой остается только лицо.
Не думаю, что он всерьез решил, что именно я по ночам убиваю людей, для него это лишь удобный повод прогнать меня из дома.
Просто решил расквитаться, надоел я ему. Ну и ладно, ну и пусть! Как-нибудь проживу, а потом он поймет, что сделал это напрасно. Я вернусь в город, как опытный воин — настоящий гвардеец, украшенный боевыми шрамами и с золотом, звенящим в кошеле, и он выйдет меня встречать со слезами на глазах, и будет молить о прощении…
Я смотрел, как солнце опускается за стену, мучительно размышляя о том, где найти место, в котором можно пережить эту ночь. Это вчера я мог гулять с девушкой по ночному парку и ничего не бояться, а сегодня уже нет — все изменилось, и смелости во мне значительно поубавилось. Если за твоей спиной семья, мыслишь немного иначе, чем когда оказываешься один. Итак, где же мне переночевать?
Все подземелья и подвалы еще неделю назад по приказу магистрата заколотили крепкими щитами. В парке ночевать опасно, если там бродит по ночам оборотень.
Ситуация показалась мне забавной. Когда у меня был дом, то я спокойно бродил по улицам, ничего не боясь. Абсолютно был уверен в том, что сумею дать отпор любой твари, а вот когда дома не стало, сразу понял, как уязвим.
Пойти к своей девушке, мне даже в голову не приходило. Отец моей милой служил в страже, и уже наверняка знал о том, что меня выгнал отец, а значит, может меня принять стрелой из лука или болтом из арбалета.
А девушка… что ж… найдет другого, я уже наверняка стал для нее пустым местом — одно дело крутить роман с сыном командира отряда стражи, и совсем другое с бродягой, у которого нет дома и средств к существованию.
Как быстро все меняется на свете!
Еще утром я был уважаемым человеком в городе, мне улыбались девушки, а мои сверстники опасливо поглядывали на меня. А сейчас… если сегодня ночью меня загрызет оборотень, или высосет из меня все соки неведомая никому тварь, то все только безразлично пожмут плечами — туда ему и дорога!
Тут я снова задумался и вспомнил. У меня же есть место, где меня примут, чтобы я ни натворил в этом мире! Это дом моей молочной мамы. Я знал, что любила она меня не меньше, чем своего сына Дениса. Правда, в последнее время мы редко виделись, я так увлекся своими делами, что стал ее забывать. Мне не раз передавали, что она часто болела, и с едой у дела обстояли не очень хорошо, так как не могла работать.
Мог бы и зайти, поделиться парой медных монет. Да вот все было недосуг…
Зато теперь времени предостаточно, правда денег нет, но это дело наживное. Устроюсь у нее, и жизнь понемногу войдет в свою колею, даже из города, я думаю, уходить не придется. Отец поймет…
С молочным братом я был в хороших отношениях, гораздо более близких и дружественных, чем с кровными братьями и сестрами. Те меня призирали и ненавидели и не только потому, что так велел им отец.
Я переменил позу, обдумывая этот вариант.
Он был явно самый лучший из тех, что мне пришли в голову.
Молочная мать мне не откажет, даже если против меня восстанет весь свет. Ей на это плевать. Пусть в доме ничего нет, и спать придется на жесткой лавке, укрываясь заношенным до дыр тряпьем, но все равно это лучше, чем смерть под открытым небом.
Я встал и снова сел, почувствовав в ногах неприятную слабость и дрожь.
У меня такое бывает, когда я чувствую приближающуюся опасность.
Беду. Смерть.
Когда начинают сбываться самые неприятные мысли. Есть во мне что-то такое, непонятное даже для себя самого. Может, зачатки магического дара проявляются вот таким образом?
Иногда стоит только о чем-то подумать, как это происходит. Я вздохнул, почувствовав давление в области лопаток, повернулся и увидел, как по узкой петляющей мощеной булыжником улице прямо ко мне идет мой молочный брат Денис, и лицо его было печально.
Внутри у меня что-то оборвалось. Я понял, что-то случилось, и это что-то сломает все мои планы. А еще подумал, что именно так и рушится надежда и приходит несчастье. И смерть. Я сразу решил, что моя молочная мать умерла, и все мои планы — фикция, слишком уж печальным было лицо у моего молочного брата. Такое бывает только после потери близких людей. Беда…
Костя съел все, что ему дали, и тяжело вздохнул — а вот теперь за эту безвкусную кашу без соли и масла, которая даже голод не утолила, придется отрабатывать.
Он вышел на улицу подобрал заготовку, брошенную кузнецом во время схватки, и внимательно ее осмотрел. Прокована она была не один десяток раз и, если особо не придираться к качеству железа, то из нее вполне можно сделать неплохой меч — не самый лучший, но вполне приемлемый.
К тому же хорошее оружие здесь и не нужно, не для японских самураев же ему меч ковать, а крестьянину какая разница чем махать: длинным ножом или топором?
Осталось только понять, что и как нужно делать.
Костик видел ковку только один раз в заводской слесарной мастерской, его туда приводил отец, чтобы показать, как он работает, там роль молота выполнял механический пресс, а кузнец только подставлял заготовку под удар, поворачивая ее клещами.